приехал час назад.
– Где вы были и с какого числа?
– Я уехал 7 июня утром, в 11:00. Решал вопросы личного характера в Курске.
– Кто может подтвердить ваше алиби?
– Человек, у которого я был. Точнее, несколько человек. Вам нужен номер телефона и адрес?
– Будьте так добры.
Виттер нехотя поднялся, прошёл к столу и взял с него пачку жвачек. Сунул одну подушечку в рот и наклонился, беря ручку и небрежно записывая что-то на клочке бумаги.
Вернувшись к дивану, протянул его следователю, как-то странно глядя в серые глаза.
– Почему вы отказались приобрести у Казанской четвёртую книгу? – Чернилин взял листок и сунул в карман джинсов.
– Потому что это никакое не первое издания. Уж я-то в этом разбираюсь, – жуя жвачку, Михаил прошёл к окну и упёрся поясницей в подоконник, оборачиваясь к собеседнику, – она хотела продать мне роман Клауса Журфо. Первое издание датируется 1899 годом, у неё книга 1903. Плюс листы другие.
– Вы общались с Марией вне клуба?
– Нет. Зачем мне это? – Виттер провёл ладонью по зачёсанным назад волосам, – мы встретились в клубе на вечере, как все. Она мне книги, я ей деньги.
– Понятно. Если что-то вспомните – звоните. Пока это всё, – порывисто поднявшись, Чернилин вручил Михаилу визитку и направился к двери гостиной.
– Есть.
Замерев, следователь вдруг обернулся на пороге:
– Виттер… Вы немец?
– Да, мой отец был немцем, – задумчиво ответил Михаил.
Когда входная дверь захлопнулась, Виттер лопнул надутый жвачный пузырь и повернулся к окну, наблюдая.
ГЛАВА 5
К вечеру следующего дня стало очевидно, что следствие зашло в тупик. Никаких улик. Никаких свидетелей. Назревающая версия о нацистском убийстве трещала по швам: у первой жертвы не было в родне евреев. Чернилин не находил ничего, что бы связывало Вампилова и Казанскую. С утра до обеда он проехал по адресам родственников обоих и снова наведался в клуб, проверяя, видел ли кто-нибудь другую жертву. Нет, глухо. Родные и близкие Вампилова впервые видели Марию Казанскую и наоборот.
Книги, что Белочкин изъял из квартиры Казанской и Меленд на время следствия, не принесли ровным счётом ничего: ни записей на страницах, ни забытых записок или билетов.
Алиби Виттера подтвердили пятеро жителей Курска.
Чернилин начинал нервничать. Его мозг работал в ускоренном режиме, но зацепиться было не за что.
– Что мы знаем о нашем преступнике? – поднимаясь из-за стола, следователь прошёл к окну. Вечер сжигал самого себя на западе; в оконные стёкла лился малиновый зной.
Белочкин оторвался от составления рапорта и с наивным любопытством взглянул на Игоря.
– У него есть машина… Раз. У него есть логово, где он совершает убийства. Два. Кажется, на сегодня это всё. Маловато, не находишь? – уперев руки в бока, следователь развернулся
