Нет худа без добра: фабрика направила её в текстильный институт, и Валя окончила его заочно, после чего стала мастером участка.
И тут её судьба сделала очередной кульбит, подкинув ей будущего Борькиного папашу. Его направили к ним инженером, и когда он впервые прошёлся по цеху, девичьи сердца застучали громче их швейных машинок. Чуть выше среднего роста, прекрасно сложённый, с копной очень светлых – почти платиновых! – волос, голубыми глазами и обезоруживающей улыбкой, Петя Воробей тяжёлым танком прошёлся по этому женскому коллективу, оставив множество разбитых сердец. Девушки готовы были за него повыцарапывать друг дружке глаза, а уж за волосы таскали одна другую без всяких шуток. Валя была вынуждена разбираться со всеми этими историями и урезонивать подчинённых, которые поочерёдно рыдали на её плече в кабинете профкома. Ей, впрочем, удалось сохранить несколько семей и предотвратить парочку самоубийств. Но далось это слишком дорогой ценой!
Надо сказать, что сама Валя была чудо как хороша – длинноногая модница с налётом той дикой казачьей красы, о которой говорится у Шолохова, что появилась эта порода в результате браков с пленёнными черкешенками. Вокруг неё всегда вился рой парней, и у девушки был выбор – пойти ли в кино, или на танцы, или даже замуж. Их ухаживания и соперничество льстили её женскому тщеславию, но замуж она, в отличие от подруг, не спешила. А надо сказать, что в Раздольном обзаводились семьями рано: едва отплясав на выпускном вечере, многие наутро отправлялись в ЗАГС. То ли была так сильна вековая казачья закваска, то ли настоянный на травах степной ветер вливал в лёгкие эту неукротимую жажду продолжения рода, но некоторые девчата и вовсе уходили после седьмого класса и оформляли брак «по залёту», и к тому времени, когда остальной класс заканчивал десятилетку, их первенцы уже бегали, а юные мамаши бывало что и ждали второго. Однако Валя Руденко знала себе цену и, кроме того, в глубине души не теряла надежды на осуществление своей мечты. Словом, к своим двадцати пяти годам она была всё ещё не замужем и могла считаться, по местным меркам, перестарком – старой девой.
К исходу второго месяца пребывания Пети в должности инженера швейного оборудования Валя, измученная всеми этими женскими трагедиями, решила поговорить с самим их виновником. Последней каплей стало решение закройщицы Лизы Мухиной, матери троих детей, уйти от мужа. Сама Лиза накануне сидела в профкоме напротив Вали с сухими, выплаканными до самого дна глазами и, глядя в окно, говорила бесцветным голосом, что она не может жить с нелюбимым человеком, потому что это нечестно и подло; что она ни на что не рассчитывает и знает, что Петя на ней не женится, но ей всё равно.
Теперь на её месте сидел сам Воробей и без тени беспокойства рассматривал Валю. Его лицо выражало что-то вроде радостного интереса – можно было подумать, что он ждёт подарка!
– Петя,
