грядущей наживы. Он плотоядно поглядывал на большие набитые пакеты в руках усталых, изможденных шопингом обывателей. Костя был вор. Стаж не большой, но уже отмеченный государством памятной путевкой. В голове его рисовалась шикарная картина: он входит в комнату и небрежно кидает Ляле под ноги меха, джинсы и деньги. «Примите и распишитесь», – скажет он, красиво прислонившись к косяку, как Андрей Миронов в кино «12 стульев». Не, не так он скажет, а вот как: «Костян обещал жизнь в шоколаде, Костян слова на ветер не бросает». Не, лучше без рисовки: «На, Ляля, держи». Или просто : «Держи». Или еще проще: «На!» Или можно, ваще, молча кинуть барахло, так даже красноречивей. Костя щедро и в разных позах делился добычей, которой становилось все больше и больше, пока не увидел охранников у входа. «Это че за хрень?» Он нащупал в кармане заточенную отвертку, которую приберегал для Васьки грузчика. Васька на прошлой неделе врезал Косте в глаз у пивнушки. Это требовало отмщения. Отомстить не вышло, Васька запил и куда-то пропал, а отвертка осталась. И теперь Костян должен спалиться из за этого козла?! Ща обыщут и привет. Врешь, не возьмешь. Костя повернул назад. Перешел улицу, завернул за гаражи, бросил отвертку в кусты и двинулся обратно к торговому центру. Подошел ко входу, увидел охранников и вскрикнул про себя: «Это ж охранники!» Если б он знал слово «эврика», он бы так и сказал. Но он не знал, поэтому выразился короче:«Пля!» Это ж не менты, не обыщут. «Сначала права поимей», – сказал Костян охраннику прямо в глаза, но не вслух. После этого он гордо повернул назад, нырнул за гаражи и полез в кусты за отверткой. Отвертки не было. «Спиз…ли! Кругом ворье», – настроение испортилось.
Хмурые мысли о тотальном воровстве мешали сосредоточиться: «Я, ломанный в рот, – честный вор, у мня, пля, мастерство, на х. Я рискую, еп. А эти суки тырят позорно. Западло. Ой, западло». Занятый горькими мыслями мастер художественного отъема ценностей не заметил, каким образом оказался в глубине торгового центра. Демонически оглядевшись и хрустнув пальцами, Костя Таракан принялся за работу. Навстречу ему выплыл из двери какого-то магазина вальяжный гражданин. Ему вдогонку неслось: «Эльдар, ну ты че? ну, Эльдар, ты куда?» Внутренний карман его пиджака беспечно оттопыривался, борсетка ненадежно застряла в подмышках. Мой клиент – решил Таракан и двинулся вперед. Дистанция стремительно сокращалась. Еще чуть-чуть и кошелек сменит хозяина. Хищный взгляд Таракана обшаривал фигуру клиента и вдруг натолкнулся на руки. Это были тяжелые руки бывшего боксера-тяжеловеса или борца средней весовой категории или штангиста или вообще терминатора. Более того, на этих руках зловеще синела тюремная татуировка. Предчувствуя недоброе, охотник за кошельками поднял глаза и уперся во взгляд, от которого захотелось съежиться и куда-нибудь незаметно слинять. Таракан даже не пытался выдержать этот взгляд, а быстро отвернулся и постарался увильнуть от столкновения, минуту назад столь желанного. Но не успел. Железное плечо врезалось в него и разметало по полу. Авария разбудила в Таракане зверя. Он рвал и метал. Догонял обидчика и четкими движениями всаживал кулаки ему в брюхо и рожу, тот оседал и Таракан добивал его контрольным пинком в голову. Зверь остыл и вернулся в жалкое тело Таракана, которое
