основной.
Бог меня простит, это его ремесло!
В 1845 году Генриха Гейне разбил паралич верхней части тела. В мае 1848 года Гейне, живший в Париже, вышел на свою последнюю прогулку и с трудом добрался до Лувра. Оставшиеся восемь лет жизни он провел в «матрасной могиле».
15 февраля 1856 года он спросил своего врача, доктора Груби: «Скажите мне чистую правду: дело идет к концу, не так ли?» Тот промолчал. «Благодарю вас», – сказал Гейне.
17 февраля, между четырьмя и пятью часами дня, он трижды прошептал:
– Писать…
Сиделка, Катрин Бурлуа, не поняла его, но ответила «Да». Тогда он сказал громче:
– Бумагу… карандаш…
Это и были его последние слова, по свидетельству Катрин.
Однако в легенду вошли совсем другие слова. Согласно воспоминаниям Альфреда Мейснера, опубликованным почти сразу же после смерти Гейне, в ночь перед смертью поэта в комнату к нему ворвался некий знакомый, чтобы увидеть его в последний раз. Войдя, он сразу же задал умирающему вопрос, каковы его отношения с Богом. Гейне, улыбаясь, ответил:
– Будьте спокойны! Dieu me pardonnera, c’est son métier! (Бог меня простит, это его ремесло! франц.)
Этот рассказ и поныне принимается на веру, а между тем он почти наверняка вымышлен. К умирающему поэту ночью запросто врывается неведомо кто (ведь имени Мейснер не назвал), с ходу берет на себя роль исповедника и остается не замеченным никем – даже сиделкой, оставившей подробный рассказ о кончине поэта.
Правдоподобнее выглядит версия, которую братья Гонкур записали в своем «Дневнике» 23 февраля 1863 года со слов филолога Фредерика Бодри, друга Гейне. Жена Гейне, ревностная католичка, молилась Богу за его душу. Гейне утешил ее:
– Не сомневайся, моя дорогая, Он меня простит; это Его ремесло!
Впоследствии христианские моралисты стали приписывать эти слова Вольтеру.
Неизвестно, читал ли Чаплин биографию Гейне, но в его черной комедии «Мсье Верду» (1947) есть очень похожий диалог. Мсье Верду, обаятельный многоженец и серийный убийца, кончает жизнь на гильотине. Перед казнью священник произносит:
– Да смилуется Господь над вашей душой.
– А почему бы и нет? – отвечает Верду. – В конце концов, она принадлежит ему.
В автобиографии Чаплин вспоминал:
«Я послал сценарий на цензуру в управление Брина. Вскоре я получил извещение о том, что на картину в целом наложен запрет. Управление Брина – это отделение Легиона благопристойности, цензурная инстанция, которую на свою голову организовала “Моушн пикчэр ассосиэйшн”».
Режиссер явился в Управление Брина, где один из сотрудников стал разбирать сценарий строка за строкой.
«– А эта строка, – неумолимо продолжал он: – „Пусть господь смилуется над вашей душой“, а Верду подхватывает: „А почему бы и нет? В конце концов, она принадлежит ему!“
– Что же вас тут беспокоит? – спросил я.
– Реплика „А почему бы и нет?“ – кратко повторил
