радость ты и грусть.
Бурлящая река…
Коль утону, так пусть».
Но, веруя в успех,
Он вирши создаёт.
«Мы тяжелее тех,
Кто поверху плывёт.
Мы в самой глубине.
А им ли нас учить?..»
… Но как хотелось мне
И ног не замочить.
ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКАЯ МУДРОСТЬ
Один из новых русских стал поэтом,
Но растерял он доллары при этом.
А бывшие друзья в тусовке дел
Считают, что Вованчик заболел.
Встречаются они всё реже с ним.
Да разве ж мир текущий объясним?
Устав от шума «баксов» и монет,
Теперь несёт свой тяжкий крест поэт.
Не бросить ношу, повернув назад.
Пусть нищий он, но сказочно… богат.
НОВЫЕ
У них осанка, что у Вия,
Походка, как у Колобка.
Гребут они, полукривые,
Вразвалочку из кабака.
А лица их надменно розовы…
Из праха в спешке рождены
Эрзац-смирновы, лже-морозовы,
Аля– и псевдо-баснины.
За ними тащатся товарки
Калибров разных и мастей.
Крутые ждут их иномарки
Потусторонних скоростей.
Во власти гонора-задора,
Губами пьяно шевеля,
Они стремятся, без сапёра,
Вперёд, на минные поля.
ОЗАРЕНИЕ
Жизнь на холсте… Под кистью плещет море,
Крикливых чаек вычерчен полёт,
И красота туманного нагорья
Минутой истекающей живёт.
Художник, я с холста к тебе шагаю,
Родился я в единый, трудный миг.
Мне долго жить, я чувствую, я знаю.
Никто пока сей тайны не постиг.
КАРАВАНЩИК
(почти библейское сказание)
Мой караван – лишь мул и два верблюда –
Через пески идёт в священный край.
Но на пути я не встречаю чуда:
Лишь чёрствость лиц и злой собачий лай.
Иду я с грузом по пути святому:
С тревогой в сердце, в нём любовь и свет.
Ушёл давно я из родного дома,
Ведь без дороги человека нет.
Я выбрал сам тяжёлую дорогу.
В ней тоже был и грех, и шум страстей.
По лёгкому пути не ходят к Богу.
Прочь, караван, от ряженых чертей!
Встречалась часто ни одна Гоморра,
И ни один к себе манил Содом.
Безумие, веселье, блуд, раздоры…
Мой караван идёт своим путём.
Не обошёл я грабежа-разбоя,
В песок упали давние мечты…
Но
