чем тут я? – слабо попытался он защититься. – Разве дело во мне?
Уланов вгляделся в его лицо.
– Ладно. Вернемся в Хедар – со мной спать будет.
– Ты не понял, Дима, – поморщился Хомутов. Разговор выходил тошнотворный. – Все не так просто. Она не из этих…
– Да что ты говоришь? – саркастически ухмыльнулся Уланов.
– Точно. Тут все иначе…
Приблизившись к ним, Гареев сказал:
– Едем, пора.
И действительно, у вертолета уже стоял армейский джип с работающим мотором. Хомутов направился к машине, оставив Уланова у вертолета, и, только уже садясь, на мгновение обернулся: Уланов орал на второго пилота, злость срывал.
В машине было душно, застарело пахло потом и чесноком. Гареев уселся рядом с Хомутовым, хлопнул дверцей. Человек на переднем сиденье, одетый в полувоенную робу, обернулся, проговорил на северном наречии:
– Сразу на место двинем. Не возражаете?
Хомутов перевел. Гареев молча кивнул и отвернулся к окну.
– Ничего толком мы еще не знаем, – продолжал местный. – Но, похоже, птица не из простых.
Хомутов снова перевел.
– Почему так решили? – спросил Гареев, не отрывая взгляда от окна, за которым тянулись однообразные мазанки окраины.
– Документы у него слишком хорошо сделаны. Простым боевикам таких не дают. Ехал из Хедара рейсовым автобусом. Очевидно, готовится какая-то крупная акция.
– В Хедаре?
– В Хедаре, да, – кивнул человек на переднем сиденье. – Идет подготовка к военному параду, вы ведь знаете. Президент Фархад примет в нем участие. Нет ли здесь связи?
Гареев задумчиво посмотрел на собеседника. Выглядело это довольно правдоподобно, и он встревожился.
Джип остановился у массивных железных ворот, засигналил. Ворота со скрипом отворились, открыв унылое пространство испепеленного в прах двора, за которым высилось мрачное здание в три этажа с окнами, забранными решетками. Джип описал дугу и остановился. Человек на переднем сиденье снова обернулся, заметил буднично:
– Пришлось немного попортить физиономию этому мальчугану.
Хомутов, переведя Гарееву, внезапно понял, что сказано это не просто так – их готовят, чтобы не было неожиданностей. Сердце его сжалось, и по гулким пустынным коридорам он шел, ощущая, как холод сковывает спину. Представлялось: они входят в какую-то камеру, а там – не человек, а кровавое бесформенное месиво на полу, нечто ни с чем не сообразное. И вот это нечто начинает шевелиться, хлюпая в луже крови и мочи, поворачивает к ним свой ужасный лик…
Он искоса взглянул на Гареева. Тот шел спокойно и уверенно, на лице полковника ничего не было, кроме деловитой озабоченности. Миновали коридор, поднялись на второй этаж, провожатый распахнул одну из дверей и жестом предложил войти. Хомутов переступил порог, с трудом удерживаясь, чтобы не зажмуриться от накатившего на него липкого ужаса.
