прогнулась внутрь. Сварка местами отломилась, а вмурованные в стену швеллера вывернулись, брызнув по сторонам кусками штукатурки.
Монстр явно развлекался и наслаждался своей силой. Несколько уголков он выдрал с мясом, некоторые порвал длинными ручищами, потом схватил чугунную литую урну и начал ей работать, как тяжелым молотом. Если удавалось выдрать уголок, то чудище принималось им торжественно размахивать и в итоге запускало в направлении редких, одиночных выстрелов. Но конструкция сдаваться не желала. Ребята со страху вбухали в нее столько железа и так его хаотично наварили, что потеря отдельных частей на общей прочности почти не сказывалась.
В итоге монстр начал заметно уставать. Он делал паузы, перешел с бега на шаг, и у Максима возникла робкая надежда, что их оставят наконец в покое. Но не тут-то было. Устал монстр, а собачонка не только отдохнула, но и уверовала в свою неуязвимость. Стоило тому ослабить напор и остановиться, вертя уродливой башкой по сторонам, как шавка проползла под уголками, куснула острыми зубами за толстый палец на ноге и зашлась противным лаем, унижая грозного соперника. Вот с этого момента за них взялись всерьез. Без размахивания в воздухе выломанными уголками и метания их в выглядывающих из укрытий мародеров.
Кинг-Конг конструкцию больше не долбил чугунной урной. И не пытался ее целиком вытащить на улицу, освобождая вход. Он начал ее методично расшатывать и дергать, проделывая нору под размер своего тела. Огромные, доходящие до коленей руки вытянулись и перебирали сваренные уголки, испытывая их на прочность. И слабые места, само собой, нашлись. То, что отдиралось, отдирал, а то, что с одного бока отламывалось, – заворачивал и отгибал в сторону.
Монстр упорно продвигался, и когда он втиснул свою тушу в проход до половины, Максим понял, что они умрут сразу, как будет отброшен последний уголок. Разумеется, можно попробовать выбежать на улицу через торговый зал, но их точно нагонит и кончит эта обезьяна. Судя по тому, как она ловко продвигается, с сообразительностью там все в полном порядке. Да и вообще, кто сказал, что перед ними обезьяна? Максим внимательно всмотрелся твари в морду. На обезьянью она не походила даже отдаленно.
Башка с жидкими клочками шерсти ассиметрична, и одна половина больше, чем другая. Челюсти мощные, зубов два ряда. Монстр сжимал челюстями уголки с такой силой, что металл сминался и деформировался. Кисти рук с острыми когтями, еще имелись своеобразные шипы-наросты, похожие на средневековые кастеты. А взгляд, что это был за взгляд! Маленькие глазки из-под надбровных толстых дуг все прожигали ненавистью, словно лазером.
Из оцепенения Максима выдернул таджик. Он его резко оттолкнул, просто смел с дороги, и в морду твари вонзился остро заточенный конец недавно изготовленной кирки. Монстр коротко уркнул, наклонил, защищая глаза, голову и ловко поймал кирку за клюв. В следующий момент она оказалась согнута в дугу и брошена на пол.
– Макси-и-им! Гинеиратор!
Что
