на нее свой трастовый фонд, она возьмет деньги и исчезнет, и мы никогда больше ее не увидим.
– И ты отказался?
– Конечно, я отказался! Я не собирался платить этой женщине ни цента. Анализ ДНК подтвердил бы, что ни я, ни папа не имеем отношения к этому ребенку. Подумаешь, нам лишь пришлось бы подождать еще несколько дней. – Его голубые глаза темнеют. – Но я и представить себе не мог, что она убьется!
– Так ты считаешь, это несчастный случай? – Я хватаюсь за соломинку, но, честное слово, совершенно не понимаю, как так могло случиться. Брук ужасная – была ужасной – но никто из нас не желал ее смерти; чтобы она ушла из нашей жизни – да, но не чтобы умерла.
По крайней мере, я точно этого не хотела.
– Понятия не имею, – отвечает Рид. – Не удивлюсь, если у Брук окажутся враги, о которых мы ничего не знали. Она могла вывести кого-то из себя настолько, что этот кто-то решил размозжить ей башку.
Я морщусь.
– Прости, – быстро шепчет он.
Я сажусь и потираю уставшие глаза.
– Какие доказательства есть у копов?
– Видео с камер наблюдения, где я вхожу и выхожу из здания, – признается Рид. – И кое-что еще.
– Что?
– Не знаю. Они пока ничего нам не говорят. Папин адвокат утверждает, это нормально: они лишь пытаются повесить дело на меня.
Меня опять начинает подташнивать.
– Пока им не в чем тебя обвинить. Они не могут. – Волнение сдавливает мою грудь так сильно, что тяжело дышать. – Тебе нельзя в тюрьму, Рид.
– Я не попаду туда.
– Откуда ты заешь?! – Я спрыгиваю с кровати. – Давай просто уедем. Прямо сейчас. Ты и я. Я уже собрала твои вещи.
Рид подскакивает, шокированный моими словами.
– Элла…
– Я серьезно, – не даю договорить ему я. – У меня есть поддельное удостоверение личности и десять тысяч наличными. У тебя ведь тоже есть поддельные документы?
– Элла…
– Мы смогли бы начать новую жизнь, в другом месте, – в отчаянии продолжаю я. – Я устроюсь официанткой, а ты мог бы работать на стройке.
– И что потом? – Его голос звучит нежно, и с такой же нежностью он притягивает меня к себе, встав с кровати. – Прятаться до конца наших дней? Все время оглядываться через плечо, боясь, что копы найдут нас и увезут меня?
Я закусываю губу, до боли.
– Я Ройал, детка. Я не убегаю – я борюсь. – В его глазах появляется твердая решимость. – Я никого не убивал и не собираюсь садиться в тюрьму за то, чего не делал. Обещаю тебе.
И почему всем так нужно давать обещания? Разве никто не знает, что клятвы всегда нарушаются?
Рид сжимает мое плечо.
– Эти обвинения шиты белыми нитками. Папины юристы не позволят…
Но пронзительный вопль заставляет его умолкнуть на полуслове.
Мы оба разворачиваемся к двери, но кричали не на втором этаже, а на первом.
Я
