пор не встретила того, кому могла бы довериться. Того, кто мог бы помочь переправить письмо ее бабушке. Так было до того, как она приехала в Хелену. Подружившись с Луэллой, она наконец написала бабушке и попросила послать ответ на адрес Луэллы, которая передаст ей письмо. Она ожидала его со дня на день! Но теперь ничего не получит, и все из-за него!
Макс была так зла, что могла сорваться на крик, и слишком взбешена, чтобы смотреть на своего тюремщика. Но он ничего не сказал, только спросил о ее возрасте, потому она прислонилась к стене и честно ответила:
– Если сейчас июль, полагаю, мне двадцать лет. Если еще нет, то скоро будет. Не пыталась запоминать числа, только времена года. И с прошлого года не видела газеты. Почему бы тебе не держать свой скептицизм при себе?
– Ты бросаешься такими словами, как «скептицизм», и все же коверкаешь английский. Где ты выросла?
– В Техасе, и если ты отошлешь меня туда, то, считай, убьешь. Вынесет ли это твоя совесть?
– Не уверен, что у меня есть таковая.
Он подался вперед и развязал их ноги, после чего встал. А вот она, со все еще связанными за спиной руками и веревкой, обмотавшей предплечья и торс, не могла стоять не шатаясь, и потому предпочла сидеть. Мужчина схватил со стены белый платок и бросил ей на колени, словно намекнув, что развяжет руки, чтобы она надела его. Но вместо этого вышел из хижины.
Она встала, как могла быстро, и ринулась к дверному проему. Его нигде не было видно. И ее ножей – тоже. Зато ее конь был здесь, но он расседлал его прошлой ночью, так что, пока руки и тело перемотаны веревкой, она не сможет сесть на него.
Макс попыталась растянуть веревку на запястьях, чтобы вытащить руку.
– Почему ты назвалась Максом Доусоном?
Она разочарованно вздохнула. Ее тюремщик выходил только для того, чтобы облегчиться.
– Я ничего не выдумывала. Меня назвали в честь отца, Максуэлла Доусона, поскольку я оказалась первенцем, и не было уверенности, что у него когда-нибудь появится сын, хотя малыш родился через несколько лет. Меня зовут Максин, но в семье всегда называли Макс, а жители Бингем-Хиллз, где мы жили, знали меня только как Макс, вероятно, именно потому это имя стоит на объявлениях о розыске.
– Но почему ты продолжаешь одеваться, как мужчина? Неужели не думала, что женское платье скроет тебя от властей лучше, чем любое убежище?
– Да, я подумывала об этом, – призналась она. – Но разве тебе не ясно, что одинокой женщине куда опаснее находиться среди мужчин, чем парню, похожему на бандита? Кроме того, никто не принимает всерьез девушку с пистолетом. А мне нравится иметь при себе пистолет. Я чертовски хорошо с ним управляюсь, знаешь ли. Повезло тебе, что успел выхватить его раньше.
– А твои волосы? На объявлении твой портрет с короткими волосами.
– Я остригла их гораздо раньше, чем пришлось покинуть Техас. Но бабушка стригла их куда более умело. Считала что это делало меня не такой привлекательной для мальчишек, вечно
