гнало не перенаселение, не плохие условиях жизни, не голод и не холод. Значит, причина кроется в самом их обществе. Вероятно, в нём самом существовали какие-то причины для взаимоотталкивания, которые и заставляли их общности делиться и уходить друг от друга.
Каковы могли быть эти причины? Их, собственно, всегда три: жизнь, пища и женщины. Точнее, конкуренция за них. Нежелание делиться. И, следовательно, взаимное разбегание после того, как и то и другое оказывалось поделено и жизнь при этом сохранилась.
Любопытно, что здесь мы подошли к ключевым для понимания всей человеческой эволюции – и содержания этой книги – категориям. А именно – к самым базовым инстинктам, характерным для живых существо на планете Земля. Что это за инстинкты?
Возьмём человека как продукт природы. Его тело, его мозг – следствие длиннейшего ряда эволюционных воздействий начиная ещё с того периода, когда все мы были амёбами в первобытном океане. К чему вели человека эти воздействия? Ответ очевиден: к поиску и нахождению наиболее эффективных способов не быть съеденным, поесть самому и продолжить свой вид.
Миллиарды лет продолжалась эта история – через моллюсков, рыб, земноводных, великолепных динозавров… И через мелких, похожих на крыс мегазостродонов, первых млекопитающих, они тоже записаны где-то в глубинах эволюционной памяти человека. Через лемуров и дриопитеков, через того же эректуса, убегающего от саблезубого тигра…
И все эти непредставимые массы времени все воздействия на организм расценивались только с точки зрения пользы от великой триады потребностей: уцелеть – съесть – размножиться! Понятно, что и человек с его мозгом – такой же продукт длительной звериной эволюции. И, в сущности, человеком, несмотря на мозг его и разум, правят страх, голод и стремление оставить потомство.
Отметим: общество для этого не нужно. Но человек – существо общественное. Значит, на каком-то этапе его эволюции сложились обстоятельства, при которых он ощутил, что в составе общества достичь удовлетворения этих трёх базовых инстинктов надёжнее, нежели в одиночку.
Когда это случилось? А когда в человеке начали проявляться социальные устремления?
А мы это видим: как раз в человеке прямоходящем. Строить вигвам – это уже работа, то есть некое социальное действие. Это уже осознание общности, которая может, имеет право разместиться доме. Значит, мы наблюдаем появление понятия «дом» – опять-таки социальной категории.
Но! Но… Ещё раз: в отличие от диплодоков и мегазостродонов человек существо общественное. Но общество не может и не желает говорить с ним на уровне его инстинктов. Они не являются общественной ценностью – у общества есть свои ценности. Да, стартующие от всё тех же персональных инстинктов, но поднимающиеся над ними и удовлетворяющие уже общественные инстинкты. Если же некоторые особенно близкие к природе особи навязывают обществу свои инстинкты, то оно довольно неприязненно это
