мелкие услуги, за которые та всегда, сколько могла, платила ей, хотя, сама получая гроши, платила, конечно, немного.
И вот теперь, остановившись на пороге комнаты, Флора некоторое время молча смотрела, как молодая девушка, прежде чем спуститься вниз к завтраку, причесывала свои роскошные белокурые волосы, едва справляясь с ними окоченевшими от холода руками, и затем, качая по обыкновению головой, сказала:
– Милая барышня, старая ведьма вас зовет!
Так Флора называла хозяйку пансиона. Напрасно Шарлотта несколько раз просила прислугу выражаться более почтительно. Однажды девушка даже не выдержала и рассердилась на нее:
– Флора, я вам не буду отвечать, если вы будете называть так миссис Ватсон!
Флора насмешливо улыбнулась и расхохоталась, показав при этом свои беззубые десны.
– Слушаю-с, мисс!.. Так я буду ее называть доброй феей!
Шарлотте волей-неволей пришлось замолчать, так как разговаривать с Флорой было невозможно: последнее слово всегда оставалось за ней. Даже сама миссис Ватсон и та спешила уйти и благоразумно запереться в своей комнате, когда Флора, бывало, начинала грубо, угрожая даже полицией, требовать своего жалованья, которого она будто бы только и ждала, чтобы уехать к себе, в свою милую Англию.
Когда Шарлотта услышала, что ее зовет к себе содержательница пансиона, на лице девушки, посиневшем от холода, с черными кругами под глазами от усталости, выразилось крайнее удивление.
– Вы не знаете, Флора, что ей нужно? Зачем она зовет меня? – обратилась молодая девушка к прислуге.
Флора с сожалением посмотрела на нее.
– Уж, конечно, не за тем, чтобы сказать вам что-нибудь приятное! – вздохнув, ответила она. – Добрых слов от нее не дождешься, барышня! – и Флора презрительно засмеялась.
– Сейчас, сейчас! Скажите, Флора, что я иду вслед за вами! – поспешила сказать девушка.
Подойдя к комнате содержательницы пансиона, Шарлотта с замиранием сердца постучала в дверь. Она всякий раз переступала порог этой комнаты с некоторым трепетом, так как миссис Ватсон всегда внушала ей необъяснимый ужас. Полагая, что только строгостью и можно поддерживать свой авторитет, англичанка была со всеми крайне неприветлива и сурова. Немудрено поэтому, что не только ученицы, но даже и учительницы испытывали некоторый страх, когда их звала к себе «сама».
На стук Шарлотты из кабинета послышался голос миссис Ватсон:
– Войдите!
Молодая девушка тихо, нерешительно отворила дверь и вошла. Содержательница пансиона сидела в кресле у камина, в котором ярко пылал огонь. Очевидно, по отношению к себе она придерживалась других правил и не приучала себя к холоду, как своих воспитанниц. В руках у нее было письмо.
На поклон Шарлотты она сухо, сквозь зубы произнесла «здравствуйте» и знаком пригласила молодую девушку сесть против себя по другую сторону камина.
Миссис
