Елена Павловна. Есть еще порох в пороховницах. Не с такими справлялись.
– В Учредительное они не пролезут, во всяком случае. Будьте уверены. Задавим.
– Скажите, это правда, что генералы Корнилов и Деникин освобождены из-под ареста?
– Истинная правда, о которой не следует говорить громко.
– Вчера в Пассаже на моих глазах опять сорвали погоны с какого-то офицера…
– Пришьет. Невелика беда. Была бы голова на плечах. – Папа, я тебе говорил, что Лешин отец был офицером?
– Говорил, Вовочка. Помню. Приятно… В каком же чине был ваш… гм… гм… родитель?
Ленька подумал, что на такое общество меньше чем полковником не угодишь. Но покраснел, кашлянул и сказал правду:
– Хогунжий.
Ему показалось, что гости и хозяева переглянулись насмешливо.
– Н-да. Это что же выходит – корнет или вроде этого? Значит, вы казак?
– Да, – гордо ответил Ленька. Он покосился на Волкова и увидел, что щеки того залились румянцем.
«Это он за меня стыдится», – понял Ленька.
Без всякого аппетита он ел горячую янтарную уху с рассыпчатыми слоеными пирожками. Пирожки застревали в горле, а мадам Волкова накладывала ему на тарелку все новые и новые порции и, улыбаясь, приговаривала:
– Кушайте, голубчик, кушайте…
На другом конце стола кто-то жиденьким голосом говорил:
– Не будем забывать, господа, что судьба России, а следовательно, и всех нас, решается в Учредительном собрании. Именно поэтому всеми силами, правдами и неправдами необходимо добиваться большинства…
– К сожалению, Оскар Осипович, правдами многого не добьешься, – показывая ослепительные зубы, весело пробасил Волков-отец. – Неправдами оно как-то сподручнее, как выражаются у нас на работах десятники.
– Миша, расскажи про Пелагею, – перебила его жена. – А-а, да!.. Пелагея! Это, имею честь доложить, наша оберкухмистерша, кухарка. Третьего дня я спрашиваю у этой особы: «Пелагеюшка, матушка, вы за кого, собственно, имеете намерение голосовать на предстоящих выборах?» А она: «Мне, – говорит, – Михаил Васильевич, все равно, за кого… Мне бы только чтобы телятина на рынке подешевше стала». – «Ах, так? – я говорю. – Великолепно! В таком случае вам, почтеннейшая, следует голосовать за „Партию народной свободы“. Не забудьте – избирательный список номер два».
За столом дружно захохотали.
– Вот это называется агитация! Чудесно! Правильно! Так и надо.
Ленька положил ложку, кашлянул и вдруг неожиданно для самого себя громко сказал:
– Ей бы надо за большевиков голосовать.
За столом сразу стало тихо. Все переглядывались и с удивлением смотрели на мальчика. Особенно страшно и даже зловеще, как показалось Леньке, смотрел на него бородатый Волков-отец.
– Почему-с? – тихо спросил он, подняв над тарелкой вилку.
– Потому, – смутился Ленька. – Потому что это их партия… рабочая…
