мне стало совсем худо. Получил тумаков от помощника капитана по прозвищу Акула, вылил два ведра с отходами, и под моросящий ледяной дождь забрался в свой закуток. Команда и капитан предались пьянству, кутаясь в тёплые шкуры под трепещущим полотном навеса.
В очередной раз нахлынули воспоминания о случившемся. Сердце и душа закровоточили от горя. Я давлюсь стонами и всхлипами. Остался совсем один. В жутком мире. Кругом бессердечные уроды. Им плевать, помру ли я от воспаления или иной болезни. Обращаются хуже, чем с псом. Я мечтал, что стану великим, как отец, а сейчас у меня даже имени нет. Кольбейн и команда зовут Треской. Мелкая рыбёшка. Червяк.
Вспомнилась моя первая любовь и сердце отозвалось стонущей тоской. Словно наяву вижу тот день…
Из воспоминаний Ингви о ведьме Пещеры Прилива
Рослый парень приблизился к краю обрыва над морем. Плечист, но долговяз. Взгляд серебристых с синим ободком глаз заскользил по открывшейся безбрежной панораме. Дует умеренный морской ветер, чайки радуются отливу и пиршеству на освободившемся от вод берегу.
Парень не долго любовался морем. Оно его нисколько не удивляет и особо не манит, ведь живёт он возле него с раннего детства. Сегодня, рискнув и убежав из дома, Ингви решился на приключение – отыскать путь в Пещеру Прилива, в которой, по слухам, живёт ведьма. Это опасно и отец сильно накажет, если узнает. Не спасут даже увещевания матери.
Единственный видимый с лодок и кораблей вход – это небольшой чёрный зев в центре стены обрыва, откуда иногда виден свет. Но это всё слухи, ведь никто не рискует подплывать ближе – дно у берега изобилует клыками скал, а море над ними словно сходит с ума и даже в штиль, стоит только подплыть, поднимается волна.
Опять же, по слухам, есть и второй вход. В него можно попасть только в час отлива, возле основания обрыва. Никто толком его не видел, у места дурная репутация, но слухи – вещь очень упорная, а для юной головы сына Ярла ещё и заразная. Потому он развернулся и поспешил к берегу – скоро как раз будет пик отлива.
Крутой каменистый склон вывел на дикий пляж. Привычно воняет слизью, тухлой рыбой и морем. Где-то далеко поют дельфины. Солнце в зените.
Ингви приблизился к торчащим клыкам оголившихся скал, выглядящих, как пасть монстра. Вонь усилилась. Тут и там виднеются остатки судов, верёвок и прочего хлама. Словно кладбище.
Набравшая песка кожаная обувь погрузилась в чёрный ил, но снимать её нельзя – ноги запросто можно рассечь. Ингви теперь с трудом переставляет ноги, приближаясь к первым острым скальным выступам.
Схватился за скалу и тут же одёрнул руку. Нашёл взглядом порез – жирная капля крови набухла и скатилась струйкой. Вокруг места пореза стала распространятся синюшная опухоль. Яд!
Ингви с ужасом начал качать эфир, щедро плеская, словно пьяница несущий полное ведро воды. Потом собрался, насупился и уже обстоятельно растворил яд. Кожа быстро обрела здоровый вид, а порез затянулся.
– Великая Хель! – сплюнул парень. – Я даже
