здесь хорошая, дождь бывает редко, – словно прочитав ее мысли, добавил хозяин гостиницы. – Дожди идут ближе к Мосулу, вниз по дороге.
Джоан села на приготовленное место за столиком и подождала, пока принесут завтрак.
Тревога ее улеглась. Незачем волноваться – у нее хватало здравого смысла осознать это. В подобных случаях помочь ничем нельзя. Жаль только терять время.
С легкой улыбкой она подумала: «Бойтесь собственных желаний – они иногда исполняются. Я сказала Бланш, что буду рада передышке. Ну и вот я ее получила! Здесь совсем нечего делать. Даже нечего читать. Действительно, это пойдет мне на пользу. Отдых в пустыне».
Мысль о Бланш вызывала неприятные ассоциации – что-то такое, чего она явно не хотела помнить. Правда, зачем вообще думать о Бланш?
После завтрака Джоан отправилась погулять. Как и в прошлый раз, она отошла немного от гостиницы, села на землю и какое-то время сидела почти неподвижно, полуприкрыв глаза.
Чудесно, думала она, чувствовать, как в тебя вливаются умиротворение и покой. Она почти физически ощущала, какую пользу это ей приносит. Целебный воздух, замечательное теплое солнце – все это действовало расслабляюще.
Она еще немного так посидела. Потом взглянула на часы. Было десять минут одиннадцатого.
Утро проходит довольно быстро.
А что, если написать несколько строк Барбаре? Право удивительно, что она не подумала написать Барбаре еще вчера вместо всех этих глупых писем друзьям в Англии.
Джоан достала блокнот и ручку.
«Моя любимая Барбара, – написала она. – У меня получилось не очень удачное путешествие. В понедельник я опоздала на вечерний поезд и теперь, видимо, застряла на несколько дней. Здесь очень спокойно, светит солнце, и я вполне довольна».
Она остановилась. О чем еще написать? Что-нибудь о ребенке или об Уильяме? Что могла иметь в виду Бланш, когда сказала: «Не беспокойся о Барбаре»? Конечно! Вот почему Джоан не хотела думать о Бланш. Бланш так странно говорила о Барбаре.
Как будто она, мать Барбары, не знала все, что надо знать о своем собственном ребенке.
«Я уверена, теперь у нее все будет в порядке».
Что, она подразумевала, что раньше что-то было не в порядке?
Но что именно? Бланш намекнула, что Барбара слишком рано вышла замуж. Джоан передернуло. Тогда, вспомнила она, и Родни говорил что-то в этом духе. Совершенно неожиданно и с необычной для него безапелляционностью он сказал:
– Я не рад этому замужеству, Джоан.
– О, Родни, но почему? Он такой славный, и они, кажется, хорошо подходят друг другу.
– Он симпатичный молодой человек, но она не любит его, Джоан.
Джоан была поражена – абсолютно поражена.
– Родни, это просто нелепо! Конечно же, она любит его. Иначе с какой стати ей выходить за него замуж?
Он ответил довольно непонятно:
– Вот этого-то я и боюсь.
– Но, дорогой, на самом деле – разве это не глупо?
Не
