я и не беспокоилась. Ты была одним из номеров, Джоан, и оказалась выигрышным, так что эти деньги нам бог послал.
– Одному из детей надо было сделать операцию, да?
– Врачи так думали. Но в конце концов выяснилось, что в этом нет необходимости. Поэтому деньги мы прокутили и еще купили Тому секретер с выдвижной крышкой. Он давно положил на него глаз.
Внезапно вспомнив ту давнюю встречу, Джоан спросила:
– Ну и как, написал он книгу об Уоррене Гастингсе?
Бланш просияла:
– Удивительно, что ты об этом помнишь! Да, написал, сто двадцать тысяч слов.
– И ее напечатали?
– Конечно, нет! После этого Том начал писать биографию Бенджамина Франклина. Получилось еще хуже. Странный у него вкус, правда? Если бы я писала биографию, это было бы что-нибудь наподобие Клеопатры или, скажем, Казановы, нечто пикантное. Но не могут же все думать одинаково. Том снова получил должность в фирме – правда, не такую хорошую, как раньше. Но я рада, что он какое-то время жил в свое удовольствие. Ужасно важно, чтобы люди занимались тем, что они действительно хотят делать, как ты думаешь?
– Все зависит от обстоятельств, – ответила Джоан. – Слишком многое надо принимать во внимание.
– А ты разве не делала то, что хотела?
– Я? – Джоан растерялась.
– Да, ты, – сказала Бланш. – Ты хотела выйти замуж за Родни Скюдамора, так? Хотела завести детей? И уютный дом? – Она рассмеялась и добавила: – И потом жить счастливо до скончания века. Аминь.
Джоан тоже засмеялась, чувствуя облегчение оттого, что разговор, кажется, обратился в шутку, и выдохнула:
– Не смейся. Я знаю, что мне очень повезло. – А потом, испугавшись, что ее последние слова выглядят бестактностью по отношению к Бланш, поспешно произнесла: – Ну, мне и вправду надо идти. Спокойной ночи – и приятно было тебя увидеть.
Она тепло пожала руку Бланш (не ожидала ли Бланш, что она поцелует ее? Конечно, нет) и легко взбежала по лестнице к себе в комнату.
Бедная Бланш, думала Джоан, раздеваясь, аккуратно складывая одежду и готовя на утро свежую пару чулок. Бедная Бланш. Все это – подлинная трагедия.
Она надела пижаму и начала расчесывать волосы.
Бедная Бланш. Так ужасно выглядит, такая вульгарная.
Она уже собралась лечь в постель, но в нерешительности остановилась.
Конечно же, никто не молится каждый вечер. На самом деле Джоан уже давно не произносила никаких молитв. Она даже не слишком часто ходила в церковь.
Но, конечно, была верующей.
Внезапно Джоан захотелось стать на колени у этой довольно неудобной кровати (такие отвратительные хлопчатобумажные простыни; слава богу, что она захватила с собой собственную мягкую подушку) и хорошенько, как ребенок, прочитать молитву.
При этой мысли ей стало как-то неловко.
Она быстро забралась в постель и, натянув одеяло, взяла книгу, которую положила
