важным! Дальше некуда! Сегодня утром, например, старуху на помойку выкинули!
– Живую?! спросил Морис.
– Скажешь тоже! Ясное дело убитую.
– Подозреваемых нет?
– Этого добра целый воз, – отмахнулся Наполеонов, – она умудрилась почти со всеми соседями перессориться.
– Есть из кого выбрать, – обронила Мирослава.
– А знаешь, как они её ласково кликали? – оживился следователь.
– Как?
– Хайли лайкли.
– Она что английских кровей?
– Нет, у неё язык был без костей.
– Как и у всех у нас.
– Только мы, к счастью, попусту не брешем.
– А она что брехала?
– Да. Сплетни были её любимым занятием. Без них она не могла ни пить, ни есть, ни спать.
– И уснула навеки, – тихо проговорил Морис.
– Можно и так сказать, – согласился Наполеонов.
– А сколько лет было старушке? – спросила Мирослава.
– Шестьдесят два года.
– Наполеонов! Имей совесть! Какая же она старуха?! Она старше твоей матери всего на каких-то семь лет.
– Но, но! Мать мою не тронь! – погрозил он шутливо пальцем, – моя мать это святое.
– Ты прав, Шура, – согласилась Мирослава, – Софья Марковна святая женщина.
Наполеонов покосился на неё, пытаясь уловить в её голосе иронию. Но ничего не заметил.
Подумав немного, он добавил, – если бы ты видела, какой страшной выглядит эта старуха, ты бы не цеплялась к моим словам. Такое впечатление, что она только что с помела слезла. Видно недаром люди говорят, что у неё язык был вместо помела.
– Шура, я что-то не припомню, чтобы жертвы убийств выглядели симпатичными даже на фото Легкоступова.
– Не напоминай мне об этом изверге! – воскликнул следователь, – он уж точно бы сварганил из этой Майской на снимках майскую розу.
– И чем тебе не угодил Легкоступов, не пойму, – улыбнулась Мирослава.
Наполеонов бросил на Мирославу такой кислый взгляд, что ей показалось, что она только что съела целый лимон.
– Молчу, молчу, – улыбнулась она.
Хотя полицейский фотограф Валерьян Легкоступов был удивительным фотографом.
Все сходились на том, что ему нужно работать не в полиции, а в модельных агентствах и салонах, запечатлевая на плёнки первых красавиц мира.
Но Легкоступов из полиции уходить не собирался и намеривался ещё долго доводить до белого каленья оперов и следователей своими высокохудожественными снимками с мест преступлений.
– А у убитой были дети? – спросила Мирослава.
– Нет.
– А родственники?
– Муж четвёртый по счёту от неё сбежал. Мать умерла. Отец, вроде тоже спасся бегством.
– Про него вообще ничего неизвестно?
– Старожилы, которые помнят его,
