войны с Германией…
– А что, если в нужный момент не узнаете вы, что пора будить Святогора? – Предположил он.
– То нам Бог откроет.
Поблагодарив за еду, инок решил осмотреть поселение. Вот и рыбное озерцо, уходящее куда-то в расселину, и мальчишки, играющие у кромки воды. Вот дома, украшенные узором из киновари и охры. Девки мастерят одежду у масляных светильников. Обойдя все, инок вошел в центральный зал и поднялся на помост: под толщей многовековой пыли на каменном ложе, устланном шкурами, лежал богатырь. От его дыхания сотрясалось и ложе, и сама зала. Дыхание было мерное, глубокое. Никаких предположений, что Святогор помер, не оставалось.
5. Решение инока Ильи
Теперь, убедившись в реальности сна Святогора, сам инок должен был принять решение. Остаться с этими, не знавшими современности, людьми или вернуться в привычный мир. Он вспомнил свою работу секретарем у архимандрита – ответы на письма, витиеватое плетение фраз с утра до вечера, просмотр интернетных новостей, и, начавши, бесконечный поток забавных картинок, смешных историй, курьезных моментов, собранных по всему миру и растиражированных на сайтах, убивающих время. Теперь все его трансляции и количество просмотров, все это желание мимолетной славы, казалось, как никогда раньше, иллюзорным и бесполезным. Прошли века, и русские земли, собранные в безграничное единство, от моря и до моря, братство народов, соединенных под державой русских царей, распалось на уделы, со своими мелкими интригами, враждой и неприязнью к соседям. И вместо реального братства людей, объединенных единым языком, культурными и духовными ценностями, появилось современное иллюзорное единство пользователей интернета, лайков и коротких комментариев. Этот затягивающий, как пасть монстра, светящийся монитор, не оставляющий времени позвонить родителям, навестить друга или полить цветы. Не узнающие друг друга соседи, не общающиеся члены семьи, и даже прием пищи из совместного времяпрепровождения превратился в заглатывание еды под безудержное мелькание интернетных картинок.
«Если и стоит жить настоящим, то, пожалуй, именно здесь. И если решил я отречься от мира, то проведу жизнь в отречении среди этих преданных людей».
Параллельно в голове Третьяка, двадцатилетнего юноши, считавшегося сторожем в селении Святогора, проходила мысленная брань.
«Вот, единственный шанс повидать белый свет, Русь-матушку, да и себя показать. Согласился бы только инок Илья взять меня с собой».
Третьяк подсел к иноку.
– Брат, возьми меня с собой поклонитися Лавре Печерской и град Киев повидати? – Начал он.
– Неужто отпустят тебя старец и другие поселенцы так запросто? – Удивился Илья, а про себя подумал: и каких только соблазнов не предстоит тебе увидать в нашем мире…
– Одного-то не отпустят, а вот с братом во Христе, беспрепятственно, – решительно ответил Третьяк, но что-то в его тоне выдавало сомнения. – Что тебя смущает, али я неучем предстану
