но эта головоломка не предмет развлечения. За последние две недели уже несколько человек весьма энергично наводили справки о тебе и твоей собственности. Ты и сам это заметил, правильно?
Реффа все еще сомневался, хотя и его медленно охватывала озабоченность.
– Это были совершенно невинные вещи, сэр. Один посетитель интересовался риэлторскими услугами на Зановаре и даже намекал, что хотел бы купить мое имение. Второй представился садовником и хотел осмотреть мою оранжерею. Третий…
– Все они были шпионами императора, – сказал Отн, бесцеремонно перебив друга. Реффа замолчал, и учитель продолжил: – Я насторожился и решил проверить, кто они такие. Удостоверения личности, которые они тебе предъявили, – фальшивые. Все трое пожаловали сюда из Кайтэйна. Мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы узнать, что все они находятся на секретной службе императора Шаддама.
Реффа поджал губы, сдерживаясь, чтобы не выпалить вертевшиеся на языке вопросы. Доцент хочет, чтобы он сам подумал о возможных следствиях.
– Итак, все они лгали. Император пытается выяснить подробности обо мне и моем доме. Но зачем и почему именно сейчас?
– Очевидно, потому, что император только недавно узнал о твоем существовании.
Доцент принял суровый вид, голос его стал звучным и педантичным. Учитель вспомнил, каким мощным эхом отдавался его голос под сводами аудиторий, когда он читал студентам свои знаменитые лекции.
– Ты мог бы иметь гораздо больше, чем ты имеешь, Тирос Реффа, и ты заслуживаешь этого именно потому, что ничего не желаешь. В этом и заключается императорский парадокс. Думаю, что тебе угрожает реальная опасность.
Доцент прекрасно понимал, почему молодому человеку следует вести тихую жизнь и не привлекать к себе внимания. Этот незаконный сын Эльруда IX никогда не представлял собой угрозы Кайтэйну, никогда не выказывал амбиций – и даже интереса – к имперской политике и Трону Золотого Льва.
Напротив, Реффа предпочитал веселить публику, выступая под псевдонимом в спектаклях, которые ставили прославленные режиссеры. В юности он учился актерскому мастерству у учителей Мимбако из Дома Жонглеров, величайших актеров империи, умевших вселять сильнейшие чувства в души зрителей. Реффа с удовольствием вспоминал юные годы, проведенные с Жонглерами, и доцент гордился своим воспитанником.
Тирос напрягся. Этот разговор выходил за рамки дозволенного в их отношениях, хотя это и была сугубо частная беседа.
– Не говори открыто о таких вещах. Да, я покину Зановар и улечу на Талигари.
Реффа смягчил голос и добавил:
– Но ты все равно немного испортил мне радость от твоего подарка. Пошли, я покажу, что я приготовил для тебя в этот памятный день.
Лицо его, однако, оставалось озабоченным и строгим.
Реффа сжал пальцами полученный в подарок билет, повернулся к старику и улыбнулся вымученной улыбкой.
– Вы учили меня, сэр, что акт дарения
