стал гуще, и в нем вот-вот полетят искры.
– Мама, не смущай Ингу, пожалуйста, – перебил Даниэль, не дав ответить. – Мы почти приехали.
Карета остановилась. Сначала вышел герцог Ренар, подал руку жене, потом выскользнули Тристан и Даниэль. И напоследок я, зацепившись за что-то подолом платья и чуть не упав. Жених, впрочем, поймал, прижал к себе.
– Не ушиблась? – тихо, так, чтобы слышала только я, прошептал он.
– Нет, – пролепетала в ответ.
– Моей маме говори либо правду, либо молчи.
– Как в суде, – хмыкнула я.
– Помнишь, я говорил, что у каждого фейри есть дар, Инга?
Он взял меня под локоть, неспешно направляясь по аллее через благоухающий сад, наполненный дивными ароматами, к белокаменному особняку.
– Да.
– Мама обладает даром распознавать ложь. Любую. Бо́льшая часть преступлений в королевстве раскрывается с ее помощью.
Хм… Похоже, насчет суда я была права.
Мариса, будто почуяв, что говорят о ней, повернулась. И Даниэль, улыбаясь, склонился к моей руке.
– Но ты же ей солгал, – тихо заметила я, когда мы пошли дальше.
– В чем? – поинтересовался Даниэль, не сводя глаз с назойливого, лимонного цвета мотылька, порхающего возле его лица.
– В том, что меня любишь. У нас могут быть проб-лемы.
– Не будут, не волнуйся. Если ты искренне веришь в свои слова, дар матушки не сработает.
То есть на тот момент Даниэль верил, что у него ко мне есть чувства? Впрочем, почему я опять удивляюсь? Фейри наверняка знает обходные пути. За свои годы изучил дар матери.
– А какой дар у вашего с Тристаном отца?
Даниэль отогнал мотылька, нахмурился.
– Он способен чувствовать металл. Любой металл, который прячется глубоко под землей. И отливать из него зачарованные мечи его учили лепреконы. А те… те еще пройдохи!
Хм…
Я хотела было поинтересоваться, какой дар у самого Даниэля, но не успела. Мы уже подошли к особняку. В гостиной, где оказались, было уютно и светло. Под витыми арками потолка располагались круглые люстры, а на низеньком столике горело несколько свечей. Мебель была изящной, сплошь из светлого дерева, а кресла обиты темно-зеленым бархатом с золотой вышивкой. На такую и присесть-то страшно! И еще в комнате стояло несколько ваз с дивно пахнущими цветами, похожими на колокольчики.
– Ужин будет подан через десять минут, – сказала Мариса, скидывая плащ и оказываясь в сверкающем изумрудами платье. И даже рукава, тоже сменные, были усыпаны камнями. – Ваши комнаты приготовлены. Полагаю, нари Инга, вам с моим сыном нужны покои на двоих?
И так задумчиво и оценивающе на меня посмотрела.
– Как вам будет угодно, – пролепетала я, абсолютно не зная, как себя с ней вести. – Можно мне вымыть руки?
– Разумеется. Вас проводит Лайра, наша экономка.
Тут же в дверях, будто ждала этого,
