style="font-size:15px;"> Тонкий луч сиреневого цвета отразился от «можжевельника», заметался по соседним «веточкам», образующим своеобразный губчатый мох, погас.
– Не берёт, зараза!
Ещё один высверк луча. С тем же результатом.
– Ладно, попробуем аник.
Но и невидимый «скальпель» аннигилятора – луч антипротонов – ничего не мог поделать с веществом «мха». Он также отразился от «веточки можжевельника» и бесследно затерялся в кавернах «снежинки».
– Этого следовало ожидать, – заметила Роза.
– Можно ещё попробовать плазменный выхлоп…
– Получим то же самое. Это экзоматерия. Возможно – «зеркальная», как мы и предполагали. Возможно, она состоит из вимпов или аксионов.
– Насколько я знаю, – подал голос Успенский, – все эти частицы формируют гравитационное поле. У нас же – ноль на счётчиках! Ферма не имеет массы!
– Нужны дополнительные измерения, – сухо заметила Роза. – Мы здесь всего пять дней, выводы делать рано.
– Да я не возражаю, – сказал инконик спейсера флегматично.
– Возвращайтесь, – сказал Маккена.
– Командир, я попробую пройти внутрь фермы, – произнёс Вацлав. – Вдруг обнаружим что-нибудь интересное?
– Фрактал везде одинаковый, – скептически хмыкнул Успенский. – Потому он и фрактал.
– Возвращайтесь, – повторил Маккена.
– Я бы тоже хотела углубиться в структуру, – поддержала пилота Роза Линдсей. – Датчики регистрируют усиление вакуумных осцилляций. Здесь рождаются античастицы.
– Хорошо, опуститесь пониже, насколько можно, но не дальше чем на сто километров.
«Голем» скользнул к соседней «ветви снежинки», нырнул в «долину» между ветвями, затем ещё ниже, в недра «мшистой» «губки Серпинского».
Видимость ухудшилась. Левая и правая звёзды Оси скрылись за ажурными сплетениями «мха» и «можжевельника» фермы.
Аппарат включил прожектор. Луч света буквально разбрызгался от засиявших белым накалом «ветвей снежинки». Раньше они казались красными в лучах багровых звёзд, теперь же стало ясно, что вещество фермы отражает свет как абсолютное зеркало.
«Голем» продолжил спуск в глубины сложнейшего фрактала, образовавшего непревзойдённой красоты «губку».
Радиосвязь тоже ухудшилась. Сигнал тонул в странных помехах. Возможно, причиной тому было дифференциальное рассеивание радиоволн на изломах конструкции либо аномально высокое содержание антипротонов, рождающихся вблизи «мха».
– Ещё немного, и возвращаемся, – сказал заскучавший пилот.
Роза не отозвалась. Она лихорадочно работала: снимала показания датчиков и всевозможных измерителей полевой обстановки, анализировала фон излучений вокруг аппарата, записывала свои мысли.
Опустились на сорок километров внутрь гигантских каверн, образованных всё тем же законом фрактальных расхождений.
