в этом сне не просто дни и недели, но месяцы и годы. Единственный описанный случай летаргического сна случился в Росском царстве. Там плотник упал с крыши и, не получив ни малейших повреждений, моментально погрузился в летаргический сон. Он проспал в больнице под наблюдением врачей двадцать два года, после чего проснулся и сказал: «Я все ваши речи слышал, похабники, а ответить не мог. Лучше б я помер», после чего действительно немедленно скончался.
– Как же он получал пищу и воду во сне, справлял нужду?
– Все исключительно при помощи каучуковых трубок, присоединенных к его желудку и интимным отверстиям.
Я поежилась.
– Значит, моя Оливия может пролежать двадцать два года во сне? Во сне будет расти, созревать, стареть?
– Увы… Возможно, меньше. Возможно, я найду способ пробудить вашу падчерицу ото сна. Я займусь этим лично и положу на это все силы.
– Надеюсь, дотторе, ваши слова не имеют двойного смысла. Насчет сил. Что ж, с этого момента вы – личный врач герцогов Монтессори. Прошу вас не покидать замка, разве что для покупки медикаментов и… ну, тех же зондов. Деньги вам немедленно выдаст домоправитель.
– Благодарю, ваша светлость. Большая честь, ваша светлость… А ваш супруг знает о постигшей его дочь болезни?
Я хлопнула себя по лбу:
– Дрын еловый, а о супруге-то я и забыла! Он нынче намеревался творить в гордом одиночестве, видно, придется нарушить его творческий полет. Сюзанна, дорогая, прошу вас, проводите доктора к Фигаро, дабы он получил аванс, и проследите, чтобы ему приготовили покои. Камин, ванна, белье, трехразовое питание, вино, закуски, вай-фай – ох, это не отсюда! – в общем, все как полагается в нашем старом добром замке. А я пойду навестить дражайшего супруга в его Скриптории.
Скрипторий находился как раз под винными погребами. Была я там только один раз, и то недолго, – это был как бы подарок моего супруга на медовый месяц: он позволил мне побывать в его святилище.
В святилище царили дикий холод, сумрак и такая тишина, что у меня скулы свело от какого-то первобытного ужаса – абсолютная тишина не царит ведь даже в космосе! Потому что космос – это не то, что вы о нем думаете и, как вам кажется, наблюдаете. Это Все Сущее, включая антиматерию. Она просто Антисущее. Вот как хотите, так и разбирайтесь в этом. А меня мессер Софус насчет сего просветил, и я склонна ему доверять.
Я поцеловала Оливию в кончик носа, пробормотав: «Я скоро вернусь, моя засранка», – и вышла в галерею, приказав горничной принести мне мой самый теплый меховой плащ, шапку и перчатки. Она нагнала меня на лестнице, ведущей в Скрипторий, получила легкий выговор за нерасторопность и похвалу за сообразительность – с собой она прихватила входящие в моду у местной знати росские валенки. Это очень теплая, практичная и красивая обувь, и кстати дорогущая. За пару валенок эти россы дерут на рынке, как за фарфоровый сервиз из Яшмовой империи. Но сервиз зимой не греет, а вот валенки – да. Тем более что зимы в Старой Литании и сопредельных государствах становятся все суровее. Говорят, это
