в мою жизнь часто входит что-то новое.
Татьяна Шустова
На самом деле Татьяна вошла в мою жизнь почти пять лет назад. Ворвалась, как резкий и неожиданный порыв свежего ветра. Вбежала в фойе университета, громко хлопнула дверью, едва не сшибла меня с ног и спросила: «Где читает профессор Шустов?» В неё нельзя было не влюбиться с первого же взгляда! Она была восхитительна: голубые бездонные глаза, волна светло-русых волос, милое, чуть раскрасневшееся от бега лицо. Стройная и гибкая, она, подобно пущенной стреле, с быстротой молнии разила в самое сердце. В каждом её движении было столько энергии и в то же время плавности и девичьей грации, что я, опешив от натиска сего прелестного создания, запнувшись, ответил, что не знаю, но могу уточнить по расписанию, и готов немедленно проводить. Но в ответ получил лишь короткое: «Спасибо, не беспокойтесь». Через мгновение этот ангел растворился в толпе студентов, в пересечении десятков восторженных взглядов: «Внучка Шустова?» – «Нет, это его дочь, Татьяна» «Любопытно, что у этого мрачного типа такая симпатичная дочь», – пролетело в толпе.
Татьяна Шустова. Я пропал! Напрасно я до вечера топтался на крыльце в надежде увидеть её ещё раз, она так и не появилась. Исчезла без следа. Профессор читал какой-то специальный факультативный курс и вскоре уехал куда-то в провинцию. На что я надеялся и на что рассчитывал – сам не знаю. Но увидеть её ещё раз стало навязчивой, бесплодной идеей.
Полгода назад я неожиданно встретил Татьяну во время одной из множества моих бесконечных служебных поездок, в аэропорту. Из-за нелётной погоды мой самолёт на полпути развернули и посадили в заштатном городке, во глубине нашей необъятной Родины. Когда я выбрался в здание аэровокзала, выяснилось, что в такой же ситуации оказались пассажиры ещё нескольких рейсов, причём как прямых, так и обратных, видимо, по причине какой-то редкой природной аномалии, тотальной непогоды, охватившей, по меньшей мере, половину континента. Нас высадили «по метеоусловиям» и, неуверенно пообещав вылет через два часа, предоставили самим себе, точнее, передали в цепкие лапы ненавязчивого местного сервиса. При этом погода портилась на глазах, и возникали сомнения, что мы выберемся отсюда до весны.
Аэропорт находился в чистом поле, до города – минут сорок на автобусе, но ехать туда, в общем, незачем. Беглый осмотр архаичного аэровокзала не добавил хорошего настроения. Заурядное строение наивной исчезнувшей эпохи. И дело даже не в архитектурных решениях, стилистике однообразных типовых построек, бережно сохранённых вследствие отсутствия ремонта и реконструкции, а в самом духе сооружения. Состарившийся и отставший от жизни дух этого чертога носился гулким эхом под сводами неуютного здания, передразнивал объявления диспетчера по радио и громкие звуки разной природы, производимые пассажирами. Здание освещалось люминесцентными лампами, с пожелтевшими и заляпанными побелкой плафонами, и мутным, болезненно-серым светом с улицы, пробившимся
