рыба в воде. И вдруг отказаться от всего этого? Чего ради?
– Чего ради? – произнесла Ксюша вслух. Ей, несмотря на опьянение, становилось все неуютнее под испытывающим взглядом Вадима.
– Ради дочки, – ответил он, подумав. – Ради меня. Ради всех нас.
– Тогда, может быть, сначала тебе сменить профессию, милый? Я зарабатываю в три раза больше тебя. Если я уйду из салона, то на что мы будем жить? На твою нищенскую зарплату?
Кончик носа и скулы Вадима побелели.
– Нам хватит, – сказал он.
– Тебе – возможно, – заявила Ксюша. – Но не мне. Знаешь, сколько мои сапоги стоят? А шуба?
– Тогда выбирай. – Он встал. – Между мной и сапогами с шубами.
Она медленно покачала головой.
– Мне не нужно выбирать.
Вадим обернулся через плечо.
– Значит, ты уже решила?
– Да, – утвердительно тряхнула волосами Ксюша.
– Что же?
– Я с работы не рассчитаюсь, пока ты не подашь пример.
– Я летчик, – сказал Вадим. – Мне без неба нельзя.
– А я женщина. Красивая, между прочим. И я не намерена вести нищенское существование.
– Эх ты, Ксюша, юбочка из плюша. Ладно, будем считать, что мы всё обсудили и пришли к совместному решению.
Вадим вышел, прикрыв за собой дверь. Она выждала, пока он устроится на диване в гостиной и прокралась в спальню, где забылась тяжелым пьяным сном…
А теперь она с пересохшим горлом и тяжелой головой сидела на холодном стуле в одних трусах и выслушивала оскорбления свекрови по телефону.
– Шалава? – переспросила она. – Это вам Вадим нажаловался?
– Мой сын никогда не жалуется, – холодно возразила Юлия Александровна. – Я сама вижу, что у вас происходит. Да иногда добрые люди подсказывают.
Кровь отхлынула от пылающего Ксюшиного лица.
– Так вы сплетни слушаете? Вам сплетницы дороже родной невестки?
– Никакая ты мне не родная.
После этой фразы трубку, надо полагать, прикрыли ладонью. Некоторое время до Ксюши доносились приглушенные голоса, а потом она услышала отчетливый и очень спокойный голос Вадима:
– Здравствуй, Оксана. Мы вчера обо всем договорились. Ты уходишь из своего салона, и мы вместе пробуем исправить то, что ты успела разрушить. Нет – оставайся одна.
– Лиля… – пролепетала она, как утопающий, хватающийся за соломинку.
– Лиля остается со мной, – отрезал он.
– Я не позволю… Я мать…
Ксюша бормотала эти слова, понимая в глубине души, что она не готова забрать дочь и приобрести статус матери-одиночки. Ведь тогда придется жертвовать собой и своим личным временем, чтобы отводить Лилю в садик и забирать ее оттуда, готовить, стирать, решать сотни бытовых проблем, которые Ксюша решать не привыкла и не хотела. До сих пор дочкой занимался в основном
