нам и тете Маше взяла.
Оля подошла к маме, одетой, как обычно, в клетчатое красное пальто. Ему завидовали многие соседки, например, тетя Лариса, жившая этажом выше, она, вечная модница, упрашивала маму продать пальто, а услышав отказ, допытывалась, где та сумела его купить.
– Такого в наших магазинах нет, – говорила она, пуская в потолок струю дыма из тонкой сигареты, – разве что в валютных. Ну, признайся, ты его там брала? А откуда чеки? Может, у тебя и доллары есть? Если что, обращайся ко мне, я тебе по выгодному курсу обменяю.
Пальто мама так и не продала, а тете Ларисе ответила, что купила его случайно в универмаге, там их выкинули всего несколько штук, и она оказалась первой у прилавка. Но соседка, скривив узкие губы и приподняв выщипанные брови, явно ей не поверила и, фыркнув, удалилась.
– Тебе звонил Юрий, – сказала Оля, наблюдая за тем, как мама выгружает из сумки банки с консервами и другие продукты. Рука мамы дрогнула, она, обернувшись, испуганно спросила:
– Оленька, что он сказал?
– Что у него есть для тебя работа…
Мама бросилась к телефону, набрала номер, захлопнула дверь на кухню. Но Оля все-таки услышала разговор.
– Алло, гостиница, Юрия Алексеевича, пожалуйста. Да, подожду… Алло, это ты? Как ты смеешь звонить мне домой и тревожить дочь, зачем ты ей открытым текстом… Да, да, поняла… Скоро буду… Но все-таки, кто это?.. Хорошо, выхожу.
– Доченька, я сейчас пойду на работу, меня срочно вызывают, тяжелый больной, – проговорила мама, выходя из комнаты. Она уже переодела платье. Теперь на ней было длинное, с цветами, которое пахло духами и так нравилось Оле.
– А ты надолго, мама? Это ваш директор звонил? Он мне не понравился, какой-то злой…
– Он никому не нравится, Оленька, – вздохнула мама. Ее взгляд был каким-то обреченным. – Я буду поздно, поэтому сейчас отведу тебя к тете Маше.
– Не хочу! Мама, возьми меня с собой, я буду тихо сидеть, не помешаю тебе. Ты уже столько раз обещала показать мне больницу изнутри, а все время обманываешь…
– Замолчи, Ольга! – воскликнула мама. Она никогда не называла дочь полным именем, и это могло означать только одно – она чрезвычайно рассержена.
Оля не стала больше просить, только надулась и не дала маме руку, когда та отвела ее в квартиру на том же этаже к тете Маше. Соседка, выйдя на звонок, лишь покачала головой. Тетя Маша была в фартуке, она пекла пироги для своего большого семейства.
– Кира, и когда же это все прекратится? – зашептала она.
– Машенька, возьми ее к себе, – произнесла мама. – Я надолго, если что, то отведи ее и в сад. Ты же понимаешь.
– Ну зачем? – опять начала тетя Маша. – Неужто ты не понимаешь, что это окончится плохо. Если хоть кто-то узнает, то…
– Но ты же знаешь, – возразила мама.
– Я – это другое дело, – тихо сказала тетя Маша, вытирая руки о фартук и привлекая к себе Олю. – А вот если другие…
– Ладно, я бегу, – проговорила
