позволяли ему на некоторое время глушить агрессию определённых типов флоромутантов.
– Значит, так, – сказал Людоед вслух. – Я наверх, попробую рассмотреть, что там и как. Вы пока давайте в обход, слева. Встретимся на станции, вы знаете где. Если меня не будет в течение часа, уходите на базу.
– Но зачем разделяться, ес… – Полоз не договорил, умолк на полуслове; он поймал взгляд лидера, который сулил за пререкания кое-что похуже выговора.
– До встречи, – коротко сказала Мамба, и они с Полозом двинулись, куда было указано.
Людоед не провожал их взглядом. Он сразу полез на огромный ствол дерева. Кое-где приходилось вонзать стержни, чтобы ухватиться, а затем и поставить на них опорную ногу на особо сложных, отвесных участках, где абсолютно не за что было держаться. Опасные, подозрительные участки дерева наёмник огибал. Вроде этого колючего нароста или тех узких, заострённых, кислотного оттенка листьев… «Потерпи, я не специально, – утешал он дерево, когда приходилось причинить ему боль. – Мне бы только… повыше…»
Не то чтобы Людоед сочувствовал дереву. На самом деле ему было абсолютно плевать на чью-то боль. Если бы понадобилось для достижения цели – он выжег бы напалмом рощу деревьев и глазом не моргнув. Правда, на деревья, подобные этому, понадобилось бы очень много напалма, лучше уж «холодец шамана» использовать. Но опять же – если надо для того, чтобы достичь цели. Специально разделываться с деревьями он бы не стал. Удовольствия в уничтожении жизни как таковой он не находил.
Ментальный контакт с мутантом тоже вызывал расход сил, но что оставалось делать. Вдруг что-то пойдёт не так, дерево просто его сбросит. Падение с верхотуры с очень большой вероятностью равнозначно смерти, если только не успеть схватиться за стебли вымахавшей в два человеческих роста травы, что маловероятно. На этот счёт Людоед не питал иллюзий. К тому же дерево может не сбросить, а убить как-то по-другому, более изощрённым и страшным способом. Именно так поступило бы разумное растение с любым незваным гостем, объявись он вдруг. Но Людоед был исключением, он умел общаться с мутированной флорой. Будь иначе, не рисковал бы, стремясь взобраться на верхушку.
Наконец, миновав ствол и достигнув верхней части кроны, наёмник устроился на ветке в гуще листвы и принялся изучать виды в интересующем его секторе обзора… Как вдруг чутьё просигналило тревогу! Людоед резко обернулся и узрел, что рядом с ним свесилась мутазмея… Он нанёс удар мгновенно выхваченным ножом, рассёк твари туловище у основания квадратной четырёхглазой башки, почти отчленив её, и успел отклониться в сторону, чтобы увернуться от тела падающего мутанта. Вцепившись в ветку, глянул вниз и передёрнул плечами. Пронесло… Теневик выбросил из головы инцидент – сколько их было, попыток окружающей среды прикончить его! – и присмотрелся к тому, что происходило там, откуда доносились звуки.
Там, на проплешине в траве, где сходились несколько тропинок, по которым пролегали
