Но ты не должен дурно говорить о быках. Не ты ли сказал мне, что наступит день, когда Красный Бык придет с поля, чтобы помочь тебе? Теперь держи чашку прямо и попроси святого человека благословить меня. И еще: не знает ли он какого-нибудь лекарства от болезни глаз для моей дочери? Попроси его об этом, о Дружок Всего Мира.
Но Ким ускакал раньше, чем она успела закончить фразу. Он несся, увертываясь от бродячих собак и голодных приятелей.
– Вот как просим милостыню мы, знающие, как надо это делать, – гордо заявил он ламе, в удивлении глянувшему на содержимое чашки. – Теперь ешь, и я поем вместе с тобой. Эй, бхишти! – он окликнул водоноса, поливавшего кротоны[15] у Музея. – Дай сюда воды. Нам, мужчинам, хочется пить.
– Нам, мужчинам! – рассмеялся бхишти. – Хватит ли на такую парочку одного кожаного мешка? Ну, пейте во имя Милосердного.
Он пустил тонкую струю на руки Кима, который пил, как туземцы[16], но лама счел нужным вытащить чашку из своих неисчислимых сборок и пить по уставу.
– Иноземец, – объяснил Ким бхишти, после того как старик произнес что-то на незнакомом языке – очевидно, благословение.
Очень довольные, они вместе принялись за еду и очистили всю чашку для сбора подаяний. Потом лама, понюхав табаку из внушительной деревянной табакерки, начал перебирать четки и, в то время как тень от Зам-Зама все удлинялась, заснул легким старческим сном.
Ким уселся под дулом пушки и, опустив подбородок на колени, стал размышлять. Размышления его кончились тем, что он сорвался с места и бесшумно помчался к дровяному складу.
Лама проснулся в тот час, когда в городе уже началась вечерняя жизнь, зажглись фонари и одетые в белое клерки и низшие служащие стали выходить из государственных учреждений. Ошеломленный, он огляделся кругом, но поблизости не было никого, кроме мальчика-индуса в грязной чалме и платье телесного цвета. Лама внезапно опустил голову на колени и застонал.
– Что это ты? – произнес мальчик, становясь перед ним. – Тебя ограбили?
– Мой новый чела сбежал от меня, и я не знаю, где он. – А кто он такой был, твой ученик?
– Это был мальчик, явившийся ко мне на место умершего в награду за ту заслугу, которую я приобрел, когда вон там поклонился Закону, – он указал на Музей. – Он пришел ко мне вывести меня на дорогу, которую я потерял. Он повел меня в Дом Чудес и словами своими побудил меня осмелиться и заговорить с хранителем священных изображений, так что я получил утешение и ободрение. А когда я ослабел от голода, он просил милостыню за меня, как это делает чела для своего учителя. Неожиданно он был мне послан и так же неожиданно ушел. Я хотел учить его Закону по дороге в Бенарес.
Кима удивила эта речь, поскольку он подслушал беседу в Музее и знал, что старик говорит правду, а туземцы редко позволяют себе это по отношению к незнакомцам.
– Но я вижу теперь, что он был послан недаром. Поэтому знаю, что найду Реку, которую ищу.
– Реку
Кротон – декоративно-лиственное растение.
Пил, как туземцы – то есть из сложенных в чашу ладоней.
