капала на пол, и держала руки над раковиной. Ничего особенного не произошло. Стивену показалось, что отец вот-вот заговорит. Мать неловко повернула голову и, склонив ее набок, приготовилась слушать. Такая же привычка наклонять голову была и у Стивена. Он смотрел на их лица, на которых морщины подчеркивали выражение нежности и тревоги. Закаленная годами, сущность их души оставалась неизменной, в то время как тела сморщивались и увядали. Стивен ощутил неумолимый ход убывающего времени, груз неоконченных дел. Он столько не обсудил с родителями, полагая, что для этого еще найдется время.
Например, у него сохранилось одно небольшое воспоминание, обстоятельства которого могли прояснить только они. Он сидел на багажнике велосипеда. Перед ним находилась массивная спина отца, складки и морщины его белой рубахи колыхались в такт движению педалей. Слева на другом велосипеде ехала мать. Они катили по бетонному покрытию дороги, время от времени наезжая на тонкие гудроновые ленты, разделявшие встречные полосы. Доехав до огромной насыпи из гальки, они слезли с велосипедов. По ту сторону насыпи находилось море, Стивен слышал, как оно ревет и грохочет, пока они взбирались по крутому склону. Он не помнил самого моря, в памяти осталось лишь боязливое ожидание, не отпускавшее его, пока отец за руку тащил его наверх. Но как давно это было и где? Они никогда не жили рядом с этим морем и не проводили отпуск на таком побережье. И у родителей никогда не было велосипедов.
Во время последнего его приезда разговор шел по привычному кругу, и трудно было разорвать его расспросами о полузабытых, но важных подробностях. У матери было что-то с глазами, по ночам ее мучили боли. У отца барахлило сердце и случались приступы аритмии. Помимо этого, накапливались и другие, менее серьезные недомогания. Родители Стивена время от времени болели гриппом, о котором он слышал уже после того, как очередное обострение сходило на нет. Здоровье их стремительно ухудшалось. В любой момент Стивена могла настичь телеграмма, приковать к месту телефонный звонок, и он останется один на один с чувством разочарования и вины за так и не начатый разговор.
Необходимо вырасти и, возможно, завести собственных детей, чтобы до конца понять, что твои родители жили полной и сложной жизнью еще до того, как ты появился на свет. Стивен знал лишь общие контуры и мелкие детали тех далеких историй: мать за прилавком универсального магазина, ее хвалят за то, как аккуратно повязан бант у нее на спине; отец шагает через разрушенный немецкий город или бежит по бетонированной площадке аэродрома, чтобы вручить официальное извещение о конце войны командиру эскадрильи. Но, несмотря на то что некоторые из этих историй начинали касаться его лично, Стивен практически ничего не знал о том, как познакомились его родители, что привлекло их друг в друге, как они решили пожениться и как сам он появился на свет. Так трудно прервать обыденное течение дней и задать ненужный, но такой важный вопрос или осознать, что при всей очевидной близости
