есть! – кричит Арсеньев, а голос Солтыка, более близкий, заполняет всю кабину.
– Пилот! Я вас слышу! Пилот! Что с вами?
– Все в порядке!
Я испытал внезапное чувство облегчения. Пришлось взять себя в руки, чтобы добавить:
– Я на высоте двух тысяч метров. Иду за вами.
И тоном как можно более спокойным сообщаю:
– Я нашел неплохое место для посадки.
– К черту место для посадки! – кричит Солтык. – Где вы пропадали, дружище?..
В первую минуту я не знаю, что ответить, но он уже переходит на официальный тон:
– Подать вам курс?
– Не надо, я лечу по вашему пеленгу.
– Слушайте, пилот, – кричит Солтык, словно вдруг вспомнив что-то важное, – следите за гирокомпасом! Вы километрах в шести за нами – не переступайте восьмого градуса! Лучше держитесь немного дальше, с полминуты на восток!
– Почему?
– Там этот проклятый радиоактивный лес!
– Радиоактивный лес? – повторяю я, глядя на компас. – Ну и что?
– Он гасит радиоволны! Гасит радио…
Мне хочется покрепче ударить себя по лбу. Какой же я идиот! Ведь над лесом находится толстый слой ионизированного воздуха. Очевидно, все это пространство недоступно для радиоволн. А я, осел, и не подумал об этом! «Осел! Осел!» – повторяю я про себя и спрашиваю в то же время Солтыка:
– А почему вы недавно кружили над лесом? Примерно час или полтора назад?
– Вы нас видели? – удивляется Солтык. – Вы там были? Ну, не говорил ли я? – обращается он к кому-то. Потом снова ко мне: – Мы слышали пеленг самолета, когда пролетали там. Мы вызывали вас, кружили с четверть часа, но слышимость там очень плоха, и я подумал, что ошибся.
– Вы не ошиблись… – сказал я тихо, словно сам себе.
Теперь я все понял. Радио моего самолета сигнализировало все время, даже тогда, когда я блуждал по Мертвому Лесу. Самолет стоял, вероятно, на самой границе ионизированного слоя, и потому Солтык услыхал сигналы. Одно только мне неясно…
– Вы видели самолет? – спрашиваю я.
– Нет. Вы приземлялись?
– Да.
Это удивительно! Летели на высоте каких-нибудь пяти тысяч метров и не увидели машины? Потом взгляд мой падает на крылья, и мне все становится понятно. Какой-то умник инженер велел окрасить корпус и крылья самолета в светло-коричневый цвет, обосновав это научными доводами о свойствах атмосферы Венеры, о поглощении, об излучении и так далее… Машина так слилась с почвой, что ее невозможно заметить.
– А пеленгатор тоже не помог? – спрашиваю я снова. – Помехи, да?
– Да.
Теперь я должен быть особенно внимательным, ибо в центре экрана появляется светлый кружок. Это означает, что я уже недалеко от ракеты. Самолет не может попасть
