оглянувшись по сторонам, чуть понизила голос:
– Слушайте... Все равно это станет через полчаса известно каждому, да и завещание будут на днях вскрывать... Иоганна отписала все одному человеку – Эльке!
Комиссарша поперхнулась и отчаянно закашляла. Герр Шрепп принялся колотить ее увесистой ладонью по спине.
– Не хватало еще, Элька, чтобы ты подавилась и умерла! – со смехом заметил он. – Поздравляю, дочка!
Отец с матерью переглянулись, герр Шрепп снова заговорил:
– Элька, ты же знаешь, что тетушка Иоганна, хотя она вечно жаловалась на безденежье и на высокие цены в супермаркете, с голоду не пухла. Я тут прикинул... Ее усадьба стоит не меньше трехсот пятидесяти тысяч! Если выбрать правильную стратегию, можно цену процентов на тридцать, а то и на все пятьдесят поднять...
Элька уставилась в окно, за которым простирался унылый пейзаж: поля, болота и островки деревьев, а также гигантские иглы металлических ветряных мельниц, вырабатывающих электроэнергию. Отец говорил, говорил и говорил... Матушка кивала, кивала и кивала... Комиссарша молчала. Все сводилось к одному: она должна доверить управление неожиданным богатством, свалившимся на ее голову, родителям, которые сумеют и старинный особняк тетушки привести в порядок, и выбить нужную цену за угодья, и выгодно продать картины с драгоценностями.
К ним подошли несколько человек: дядя Манфред и тетя Андреа Хюбнер, родственники с материнской стороны, а также их сынок Райко, кузен Эльки, в компании со своей пресной супругой Уши. Тетка и дядька принялись энергично поздравлять Эльку, и комиссарша подумала, что поминки превратились в фарс: никто не скорбел по поводу кончины тетушки Иоганны, о ней, собственно, все забыли в тот момент, как только гроб соскользнул в могилу. Многочисленные дети и подростки сновали сейчас по дому, крича и смеясь, родственники оживленно беседовали друг с другом, соседи от пуза наедались, пастор был уже подшофе, кто-то целовался в коридоре, а во дворе слышались звуки хип-хопа.
Комиссарше Шрепп страстно захотелось одного: оказаться как можно дальше от родителей, родственников и их отпрысков, в гамбургской квартире, и сесть вместе с трехцветной Ангелой Меркель на диван рядом с лазерным проигрывателем, исторгающим «Реквием» Моцарта.
Элька обладала способностью отключаться – делала вид, что внимательно слушает собеседника, а на самом деле ныряла в собственные мысли. Она зачастую применяла этот нехитрый трюк во время совещания у начальства. Вот и теперь тетка и дядька, как рыбы, раскрывали рты, однако Элька ничего не слышала. Комиссарша блаженно кивала головой и думала о том, что пробудет здесь еще час – всего лишь шестьдесят минут! – и наконец отправится домой.
– Вот и отлично! – вернул ее к действительности пронзительный голос тети Андреа. Она обернулась, поманила кого-то рукой и добавила: – Я уверена, что он тебе понравится, Элька. Он серьезный мужчина, работает в банке...
Комиссарша с ужасом поняла, что, впав в нирвану, кивком головы дала согласие на знакомство с одним из
