преподобного Серафима, “благодатного капитала”, стяжания Духа Святаго Божия. Недолгий род их словно для того и появился на свет, чтобы построить величественный храм и воспитать великого подвижника благочестия».
Возвести храм и воспитать подвижника: таково назначение рода, тайна его судьбы, предначертания, домостроительства. Выполнив свою миссию, он исчез, пресекся, прекратился, а Сергиево-Казанский храм и преподобный Серафим стали его продолжением, но уже в ином, высшем смысле слова.
А теперь от истории, фактов и дат – снова к роману.
Глава восьмая
Два чуда: исцеление и спасение
…Это уж Прохор потом рассказал, что видел во сне, после того, как по двору Машниных крестным ходом пронесли чудотворную икону и, осененный ею, он к ней благоговейно приложился и вскоре стал поправляться. И рассказал по секрету, шепнул на ухо матери – в надежде, что от нее больше никто не узнает, даже самые близкие, брат сестра и бабушка. Слишком дорог ему был этот сон, такой чудесный и необыкновенный, дивный и сладостный, слишком много для него значил, чтобы в семье о нем говорили, друг другу его пересказывали, обсуждали, перебирали подробности. А раз в семье, то вскоре и соседи, рабочие на стройке, подмастерья подхватят, станут на все лады повторять, ахать и изумляться:
– Слыхали?! Слыхали?! Нашему-то Прохору что приснилось?
– Не слыхали еще. А что?
– А то! Говорят, будто сама царица к нему снизошла.
– Как царица?
– А вот так. Разумейте.
– Неужто?! Чудо-то какое! Надо же!
А Наумка-столяр еще, глядишь, и озорно подмигнет, по своей привычке в шутку обратит, исхитрится выставить в смешном свете – так что все чудесное сразу станет тусклым и обыкновенным, увянет и зачахнет, словно придорожный цветок, примятый колесом, поникший, покрытый серой пылью…
Поэтому и доверил Прохор свой секрет одной лишь матери. Уж она-то поймет, по достоинству оценит и – главное – не выдаст. Но Агафья Фотиевна была им настолько поражена, этим секретом, что совершенно растерялась, смутилась, даже оробела немного: подумать только, какие сны снятся ее Прохору!..
– Подумать только!.. – все повторяла она, качая головой и закрывая платком рот. – И что во сне обещано, по жизни-то и сбылось! Значит, сон-то вещий!
Вот от растерянности и не удержалась, секрет-то и выдала – прежде всего Параскеве и Феодосии Наумовне, с которыми долго шепталась в уголке, передавая услышанное от сына:
– Оказывается, сон ему был вначале…
– Ну и ну!..
– Ах!..
Когда же Алексей почувствовал, угадал по их лицам: что-то от него скрывают, и стал дергать мать за рукав, приставать, заглядывать в глаза, пришлось открыть и ему, что брату явилась во сне сама Богородица, Царица Небесная во всем радужном сиянии небесной
