– еврейка. Если в хате, то как она вообще оказалась в селе, если помещиков в степи отродясь не водилось? Я спросила у Розки. Она пожала плечами: «Стырили где-то родственнички… Теперь стыдно. Тебе ж бывает стыдно?»
Я кивнула. Мне постоянно бывало стыдно. И совсем не было воли к сопротивлению. Вернее, она была где-то в самом конце, скатанная в малюсенький клубочек, незаметная и невесомая. Такая тихая, что казалась потерянной или даже не существовавшей.
Она, эта воля, росла из стыда. И наружу вырывалась сама. Неожиданно и некрасиво.
«Я бы тоже могла вилкой… Если бы у меня она была…»
«Конечно, могла бы», – легко согласилась Розка.
После избиения старшекурсниц мотоциклист пришел к нам в подъезд. Теперь это уже надо объяснять.
Мы гуляли в подъездах. Осенью, зимой, ранней весной. Пойти было некуда. Пройтись – да. По бульвару, в парк, замерзнуть вусмерть, романтично ловить сапогами снег, мокнуть под дождем… Просто выполнить программу «свидание». А в конце все равно – подъезд. Чугунная батарея, лестница вниз – к черному ходу. Большие окна, заплеванные ступеньки, покрытые газетой, курткой или пылью. Глазки квартир для прямой родительской видимости.
Если вы умеете долго целоваться стоя, в вашей жизни точно был подъезд.
Мотоциклиста звали Геной. Он курил «Космос». И был, наверное, красивым.
Он сказал Розке: «Я пришел, потому что ты победила».
«А если бы я проиграла, то что?»
Гена пожал плечами. Розка ушла домой. Хлопнула дверью.
«Дура, – крикнул ей Гена. – Я больше не приду и больше не попрошу… Сама приползешь».
Мне показалось, что так говорят друг другу люди, прожившие вместе не один год. Я думала, что в первый раз должны звучать какие-то другие слова. Я подслушивала и подглядывала. Розка пригласила меня сделать это.
Зачем я оправдываюсь сейчас? Перед кем? Кто этот значимый Другой, которому нужно отчитаться в том, что я делала подлость не по зову души, а по разрешению?
«Что мне делать?» – спросила Розка.
«Выкинь его из головы», – сказала я.
Универсальный рецепт гордой девушки. Семейное наследство. Распрямитель спины на все случаи жизни.
Если тебе больно, надо сделать вид, что не больно. Главное – гордость и чтобы никто не догадался. С гордостью хорошо выть на Луну.
«Как это “выкинь”»? – спросила Розка.
Я тогда не знала как. И потом не знала. И сейчас. Голова оказалась неожиданно большим местом, где помещается все. Однажды здесь, в Киеве, подумала, что надо начинать мечтать об Альцгеймере. Если не суждено вернуться домой, то пусть будет он. Пусть придет и выкинет из головы все и саму голову тоже. «Не надо, – попросил коллега. – Не надо. С ним еще хуже. Каждый день ты не знаешь, где ты и что ты… Страшно просыпаться. Не тапки ищешь, а себя. А?»
Не надо мечтать о том, что ты уже имеешь. Это большое облегчение. И
