догуливать – разве ж каникул может хватить, чтобы нагуляться и больше не хотелось. Чук не хотел нарываться, но почему-то не хотел и уступать. Он отправился домой по известной дороге, мимо стройки. К своему удивлению Чук по пути Спирю не встретил, то ли у него были в тот день другие дела, то ли он не ждал, что Чук выберет именно эту дорогу. Уж, конечно, искать Спирю нарочно Чук не стал. Ему хватило той маленькой победы, что он, не испугавшись, выбрал самую короткую и самую опасную дорогу.
Со Спирей (в реальности Колей Спириным) было ещё много конфликтов, и Чук неизменно приходил битый, но никогда не плакал и хулигану не уступал. А потом как-то на уроках физкультуры он незаметно для себя пристрастился к игре в футбол. Его всегда ставили на ворота, и он отчаянно и без страха кидался на мяч. Его стали приглашать поиграть и после уроков, и Чук сначала нехотя, не желая портить отношения с одноклассниками, а затем со все большей охотой защищал ворота своей команды. С тех пор конфликты со Спирей закончились. Нет, Спиря не сильно интересовался дворовым футболом и не ценил вратарский талант. Зато ценили другие ребята, в том числе из классов постарше, и Спире непрозрачно намекнули, чтобы он оставил Чука в покое.
Он и оставил. Почти. То есть драк больше не было, но словесные нападки, толчки и даже тычки на переменах случались часто. Чук не обращал на них особого внимания. Это и в самом деле почти не досаждало Чуку и не делало его жизнь хуже. У него и так хватало реальных проблем. Отец всё чаще приходил домой пьяный. На работе у него начались неприятности. И вот теперь последняя капля. Такого позора даже Чук не вынесет. Завтра в школу, в свой теперь уже седьмой бэ, он не пойдёт. Ни за что!
Глава 7.
Осеннее солнце медленно опускалось за чёрную полоску леса у самого горизонта. Его красный горб ещё давал достаточно света, но в крошечное подвальное окно проникал уже лучик толщиной лишь со спицу. Сейчас и он исчезнет. Чук подумал о том, что пора зажечь свечку. Свечку и спички он давно припрятал в том самом ящике, на котором обычно и сидел, проводя одинокое время в подвале за грустными мыслями. Чук даже потянулся за свечкой, но вдруг передумал, протянул руку и подставил палец под тоненький лучик солнца.
– Ай! – вскрикнул Чук. Палец больно кольнуло, и Чук, быстро сунув его в рот, почувствовал кровь. – Что это было? – от неожиданности он заговорил вслух.
– Ой! – раздалось в темноте.
Чук дёрнулся назад, свалился на пол, опрокину ящик из-под помидор. Лучик солнца пропал, и в подвале настала кромешная тьма. Он точно знал, что, когда он пришёл, здесь не было ни души. Даже кот Яшка сбежал, а спрятаться здесь негде. Да ведь и не кот же сказал: «ой». Дверь он за собой прикрыл, а бесшумно эту перекошенную дверь не откроешь. Однако своим ушам он тоже верил.
– Эй? Кто здесь? – голос был довольно высокий, но во тьме звучал приглушённо.
Чук молча, дрожащими руками, стал нащупывать спички и свечку внутри валявшегося на полу ящика. Отвечать он не собирался.
– Ау! Есть кто-нибудь? – голос дрогнул.
