коллекторе под Дерри, штат Мэн, а в сидячем вагоне, одном из передних вагонов, поезда компании «Амтрак», который мчался через Род-Айленд под большой белой луной.
Мужчина, сидевший напротив, помялся, решил, что лучше все-таки спросить, и спросил:
– Вы в порядке, сэр?
– Да-да, – кивнул Эдди. – Я заснул, и мне приснился кошмар. Он-то и спровоцировал приступ астмы.
– Понимаю. – Газета вновь поднялась. Эдди увидел, что его сосед читает газету, которую мать иногда называла «Жид-Йорк таймс» [54].
Эдди выглянул в окно, посмотрел на спящий пейзаж, освещенный лишь сказочной луной. Тут и там дома, иногда несколько вместе, в основном темные, только в некоторых светились окна. Но свет их казался таким блеклым, таким неестественным в сравнении с призрачным светом луны.
Он думал, что луна говорила с ним, вспомнил Эдди. Генри Бауэрс. Господи, каким же тот был психом. Задался вопросом: где сейчас Генри Бауэрс? Умер? В тюрьме? Мотается по пустынным равнинам центральной части страны, как вирус, который ничто не берет, глубокой ночью, от часа до четырех, грабит маленькие магазинчики, работающие круглосуточно, или, возможно, убивает людей, которым хватило глупости остановиться, реагируя на его поднятую руку с оттопыренным большим пальцем, чтобы доллары из их бумажников перекочевали в его?
Возможно, возможно.
В какой-нибудь психиатрической лечебнице штата? Смотрит на растущую, как в эти дни, с каждой ночью луну? Говорит с ней, слушает ответы, доступные только его слуху?
Эдди решил, что это еще более вероятный вариант. Он содрогнулся. «Я все-таки вспоминаю свое отрочество, – подумал он. – Я вспоминаю мои летние каникулы в том далеком, гиблом 1958 году». Он чувствовал, что мог бы вспомнить чуть ли не любой эпизод того лета, если б захотел, но он не хотел. «О господи, если я бы мог все снова забыть!»
Он прислонился лбом к грязному стеклу окна, держа в руке ингалятор, словно святыню, наблюдая, как поезд разрывает ночь.
«Я еду на север, – думал он, – но это неправильно.
Я не еду на север. Потому что это не поезд; это машина времени. Не на север. Назад. Назад в прошлое».
И еще он подумал, что слышит бормотание луны.
Эдди Каспбрэк крепче сжал ингалятор и закрыл глаза, чтобы подавить внезапное головокружение.
Том уже засыпал, когда зазвонил телефон. Приподнялся, наклонился к телефонному аппарату и тут же почувствовал, как груди Беверли прижались к его плечу: она перегнулась через него, чтобы дотянуться до трубки. Он упал на подушку, гадая в полусне, кто мог звонить в такой поздний час по их домашнему номеру, которого нет в телефонном справочнике. Услышал «алло» Беверли, после чего провалился в сон. Он уговорил почти три упаковки пива во время бейсбольного матча, поэтому соображал плохо.
Но потом вопрос
«Жид-Йорк таймс» – с одной стороны, игра слов на английском New York Times – Jew York Times, с другой стороны, владельцы газеты и большинство ведущих журналистов – евреи.
