палки, погнал их прочь, назад!! И тогда!..
Изверги с нацеленными на ирбисов копьями приблизились почти вплотную, и в этот момент самый крупный из зверей, стоявший в центре, раскрыл свою чудовищную, украшенную белоснежными клыками пасть и рявкнул во весь голос. На мгновение шеренга замерла… Казалось вот сейчас она распадется на отдельные фигурки, которые, побросав свое никчемное оружие, бросятся наутек!..
Но вместо этого стоявший в центре шеренги Сафат вдруг сделал резкий выпад и вонзил наконечник своего копья прямо в разверстую пасть ирбиса!!
Это короткое движение было настолько неожиданным, что все: и изверги стоявшие в шеренге, и ирбисы, спокойно дожидавшиеся развязки и жители айла, испуганно толпившиеся позади многоликих, замерли. А в следующий момент над Уругумом поплыл заунывный, до краев наполненный смертной тоской вой!!
Сафат выдернул из пасти ирбиса свое копье, и в следующую секунду огромный зверь повалился набок, суча здоровенными лапами в сухой дорожной пыли, бороздя эту податливую, текучую пыль мощными, стальной твердости, когтями!
Рана, нанесенная в пасть, была невидна, поэтому никто не мог понять, что произошло, почему могучий, казавшийся… нет, не казавшийся – бывший до сей поры, неуязвимым зверь, вдруг рухнул в смертельных конвульсиях?!
Два, стоявших по бокам ирбиса явно растерялись. Вместо того чтобы атаковать этих, видимо, обезумевших извергов, они уставились на своего корчащегося товарища, и это стало их концом. В следующую секунду, в каждого из замерших зверей вонзилось по два матово поблескивающий лезвия, и на их светло-серых шкурах сначала расцвели алые кровавые пятна, а затем вспыхнул невидимый огонь, принявшийся пожирать неуязвимые для земного оружия тела!
Все, что смогли сделать страшные хозяева окрестных гор, это жалобно взвыть, последним, смертным воем!!
Вотша в этот момент как раз выскочил из-за дома старосты к тому самому дереву, у которого был привязан Вагат. Кузнец, по-видимому, уже потерял сознание, его тело, удерживаемое веревками, обвисло, темная, кучерявая голова упала на грудь, он уже не чувствовал ударов. Но многоликий, стоявший рядом, продолжал бить его рукояткой своей плети, насмешливо приговаривая при этом:
– …Вот так мы учим тех, кто забывает о покорности, кто посягает на имущество своих хозяев, кто мнит себя умным и сильным! И учим мы таких до тех пор, пока наука не дойдет до их мозгов, до их кишок, до их костей! Учим мы их до смерти!..
Вокруг дерева широким полукругом стояли уругумцы. Лица их были бледны, женщины не прятали залитых слезами лиц, дети с широко открытыми глазами, замерли, ухватившись ручонками за юбки матерей. Этот урок давался для них всех, эта наука должна была впитываться ими с самого детства и в течение всей их жизни, этот горький опыт должен был передаваться ими из поколение в поколение!!
Но неожиданно многоликий понял, что покорные его воле изверги, всем своим существом впитывавшие даваемый им урок, вдруг отвлеклись. Они
