торчит, – Лев указал на подошву туфли, чернеющую среди зелени листвы.
– Охренеть! – первым подбежав к кусту дикой смородины, Стас оглянулся. – Да тут, смотри-ка, кто-то лежит. Мужик какой-то… Давай вытащим – может, еще живой?
Они выволокли из недр буйно разросшейся зелени уже начавшее коченеть тело мужчины лет шестидесяти с лишним. Одет грибник был в истертые спортивные брюки и теплую клетчатую рубашку. На его макушке кучерявились довольно редкие рыжеватые волосы с проседью. Под крупным ноздреватым носом топорщились густые рыжие усы. В целом лицо погибшего выглядело отечным, с багрово-синюшными пятнами. При этом на нем восковой маской навеки одеревеневших мимических мышц застыло выражение ужаса и крайнего отчаяния.
Распухшая шея с трудом умещалась в стянувшем ее воротнике. Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, Лев развернул воротник и увидел с правой стороны у основания шеи, ближе к яремному желобу, явный след колотого ранения, нанесенного чем-то наподобие толстого шила. Вокруг колотой ранки, из которой мелкими пузырьками выбивалась сукровица, кожа имела бледно-фиолетовый оттенок, в отличие от общего темно-багрового фона…
– Дела-а-а-а! Нашли, называется, «гриб» особо крупного размера, – доставая из нагрудного кармана рубашки незнакомца его водительские документы, прокомментировал Стас. – Так… Это у нас Горшутин Павел Семенович, сорок третьего года рождения, уроженец… Ого! Магаданской области! Надо же, из каких краев прибыл – Колымский край, золотые прииски… А вот проживает он в Москве, на улице Соборной. Права получил в декабре девяносто девятого… Ну, это дата общего обмена. У всех тогда «корочки» поменяли на ламинированные карточки. Как думаешь, что с ним могло приключиться?
– Похоже на удар каким-то острым колющим предметом… – внимательно осматривая шею умершего, негромко прокомментировал Лев. – Обрати внимание: абсолютно никаких признаков борьбы. Впечатление такое, что своего убийцу он увидел в самый последний момент. И очень его испугался.
– Но почему шея так сильно раздулась? Да и лицо, вон, как подушка? – с сомнением заметил Крячко. – Скорее всего, умер он часов восемь-десять назад. То есть, если бы это было из-за заноса инфекции, то ему надо было бы дня три ходить, чтобы запустить воспаление до такого состояния. Может, ему нанесли укол отравленным шилом?
– Я тоже так думаю, – кивнул Гуров. – Похоже на действие боевых отравляющих веществ. Можно предположить, что перед тем, как его ударить в шею, убийца смазал свое оружие чем-нибудь наподобие иприта или люизита. Видимо, не был уверен, что попадет в жизненно важный орган, вот и подстраховался. Тут он явно собирался пробить сонную артерию, но не подрассчитал и промахнулся. Ну что, надо вызывать местных оперов… Пусть займутся этим усопшим. Хотя, вообще-то, стоило бы подключить и нашего Дроздова. Что-то уж очень странная картина, почерк убийцы какой-то слишком уж вычурный, что ли…
Он достал свой сотовый и набрал номер главка. Вызвав дежурного, он попросил того связаться с райотделом, ведающим территорией, где произошло
