часовенки – цветник.Здесь венчаться будет внук, враг сюда
не смеет шагу.
Здесь не знают слова «вдруг», и топор
не сменит шпагу.
Корр.:
– Виталий, вас называют «Человеком глобусом». Что в таком случае для вас Родина?
B.C.:
– Согласно конструкции вашего вопроса мой ответ должен звучать примерно так: «Моя Родина – наша планета». Следовательно, мой приусадебный участок равен 510 000 000 кв. км. Но это не точный ответ, даже в моем случае. Земля – общий дом человечества. Родина – это совсем другое понятие, причем очень индивидуальное. Я не могу показать МОЮ РОДИНУ, она живет внутри меня. Моя Родина живет не в прошлом, я ничего не знаю о ее будущем, потому что живет она, впрочем, как живу и я, во времени настоящем. И настоящее, как моя Родина и как моя жизнь, разнолико и неповторимо!
Мне очень хотелось бы сказать, что моя Родина – Россия. Я, как и оба моих родителя, – русский. Но я родился и вырос в Казахстане, в прекрасном городе Алма-Ате. Я не белокур, не широк в кости, и моим родным ландшафтом скорее должны считаться горы и степи.
Мне очень бы хотелось сказать: «Родина – это дом моих предков». Но такого дома нет физически. Избу моих деда и бабушки по материнской линии давно снесли. Дома московских предков по отцовской линии я вообще не застал. Разведенные отец и мама жили, как и где придется, а мы с братишкой мотались между ними, интернатом, казармой воинской части (где я был воспитанником полка), пионерскими лагерями. Затем были флотские кубрики, заводские общежития, отцовская коммуналка и, наконец, арендуемые комнаты и квартиры. Но от дождя и ветра, от зноя и стужи, а главное, от сумасшествия и бессмысленной суеты города меня чаще и надежней укрывали чумы, яранги, юрты, сторожки, вигвамы, тапити, шабоно. Ложась спать, я не один год видел над собой не потолок, а ветки шалаша, брезент палатки, тент гамака или противомоскитный полог, а то и попросту верхушки деревьев или вечность звездного неба.
Мне бы очень хотелось сказать, что Родина – это моя родовая, семейная история, могилы предков, наконец, история страны.
Я очень мало знаю о своих дедушках и бабушках, которых застал при сознательной жизни, но уже не застал при жизни осознанной. И уж тем более я не знаю почти ничего о своих предках дальше третьего колена. Одни из них сделали все, чтобы беда не постучалась ночью в двери родных и близких, другие были слишком заняты строительством нового справедливого мира.
«Революция, гражданская война, Гулаг, Великая Отечественная – не оставили даже могил тех из моих родных, кто был участником всех этих событий. В истории, которую переписывают уже в третий раз только за мою одну, полную случайностей, жизнь, густо пропитанную искренней, ноющей, наследованной любовью к Родине.
«А ты знаешь, – говорит мой приятель своей десятилетней дочке, – что основатель известной фирмы «Филипс» был родственником Карла Маркса?» – «А кто такой Карл Маркс?» – спрашивает
