губы и подумала, что это так несправедливо! И почему премьера, которая ждала вот уже полгода, не смогла подождать хотя бы один день?!
Я подлетела к школе в седьмом часу и вдобавок ко всему получила обиженный, сердитый взгляд Ники.
– На тебя никогда нельзя положиться.
– Если бы ты только знала, чего мне стоило сюда попасть, – заюлила я.
– Ты всегда так говоришь. – Ника отводила взгляд. Еще бы, ей-то что, она всего лишь подросток. Разве ей до моих проблем?
– Господи, научи меня раздваиваться! – в сердцах вырвалось у меня.
– Это тебе не поможет, – заверила меня дочь. – И вообще, пожалуйста, не забывай больше свой телефон.
– Хорошо, не буду, – кивнула я.
– А то мне тут вместо тебя все мозги проели.
– Кто? – опешила я.
– Кто-кто, дед Пихто. Дядя Кирилл твой, вот кто! – развела руками Ника. – Просил передать тебе, чтоб ты не дурила.
– Сегодня просто такой день, – устало выдохнула я.
Глава 4
«Чтоб вам жить во время перемен… начальства». Страшное офисное проклятие
Как я уже говорила, мужчины всегда приносили мне одни несчастья. Вернее, не совсем так. Мужчины приносили мне самые разные несчастья. Я могла бы уже стать коллекционером всевозможных проблем и сложностей, которые были мне преподнесены вместе с любовью. А иногда и без нее. В общем, если составлять каталог мужских подлянок, то первым пунктом в нем окажется моя дочка Вероника. Хотя теперь мы с ней и живем душа в душу, но когда-то ее появление на свет резко изменило всю мою жизнь. Из беззаботной девицы, влюбленной в радости бытия, я превратилась в прачечно-укачивающий комплекс, обслуживающий младенца. И все это под улюлюканье мамочки:
– Я тебя не просила приносить в подоле, теперь сама и расхлебывай. Я сидеть с ребенком не буду, и так всю жизнь из-за вас угробила! – Это она о нас с папой.
Мама всегда считала, что, если бы не мы с отцом, она стала бы выдающейся личностью. Например, великим художником. К слову, она действительно всегда неплохо рисовала, но… но это же не означает, что мы сломали ей жизнь.
– Вы отняли у меня лучшие годы! – восклицала мама, в то время как я укачивала Нику. Мама не переносила шума. Впрочем, мама много чего не переносила. На стирку и уборку у нее была аллергия, от общения с папой у нее начиналась мигрень, от детского плача поднималось давление. Самым невыносимым был, конечно, мой несостоявшийся муж Леня. Собственно, он у нас и не задержался. Однако и это не помогло. Когда Нике исполнилось пять лет, мама с папой развелись. Видимо, у мамы началась аллергия на личную жизнь. Почти сразу после развода мы разъехались.
– Наконец-то я смогу пожить по-человечески! – говорила мама, переселяясь в Северное Бутово. Тот факт, что мы с папой и Никой втроем будем жить в квартире, меньшей по площади, чем та, что досталась ей, ее совершенно не смущал. Она так «настрадалась», пока была женой и матерью, что это было самым
