нет, он путейский гаечный ключ с палкой перепутал, – весело молвил казак, – а такие палкадавы на железке и даром не нужны…. Ха-ха-ха!
– Не обращай внимания на этого забияку, – советовал Степка, – он, как петух на всех прыгает. Его Филиппом зовут, а того, что с ним пришел – Кузьмой. Дружки не разлучные….
Филипп с Кузьмой отошли от парней, а Степка продолжал знакомить Мишку с клубом. Танцы еще не начались, все ждали заведующего, молодого помощника машиниста маневрового паровоза со станции. Должность завклуба была комсомольской нагрузкой и не оплачивалась. Зато танцы без его команды никто не имел право начать. Только завклуб мог разрешать крутить ручку граммофона для заводки его пружины и ставить пластинки.
– А что такое пластинки? – спросил Мишка.
– Круг такой черный, а на нем музыка нацарапана иголкой, у граммофона есть такая же, которая по этим царапинам скользит и из трубы раздается музыка и песни.
В зал вошел молодой казак, от которого пахло углем и паровозной смазкой. Это был завклуб, которого звали Тимоха. Он с интересом обвел всех взглядом.
– Ну, что станичники, к танцам готовы? – громко крикнул Тимоха присутствующим.
– Чего ты каждый раз пытаешь? – возмутился Филипп, – ставь первую пластинку и не выпендривайся! Квикстеп обязательно или фокстрот….
– А я и не выпендриваюсь, – отшучивался Тимоха, – это ты тут стараешься показать, что знаешь англицкие словечки….
– Выпендриваться у нас может только помощник машиниста, – не унимался Филипп, – паровоз – это же сложная машина! А по мне это бочка с дымом на колесах и двумя рычагами. Ха-ха-ха!
– Ну, будет тебе Филя, – проговорил флегматичный Кузьма, – угомонись, не то нынче ты точно в морду у кого-нибудь выпросишь!
Тимоха подошел к граммофону, открыл его, накрутил пружину за ручку и, поставив пластинку на проигрывающий диск, опустил звукосниматель. Из трубы послышалось шипение, а затем начала звучать бодрая музыка. Мишка смотрел на это действо широко открытыми глазами и, сомневаясь в чем-то, подошел к трубе. Он заглядывал в нее около минуты, а Степка стоял рядом и иронично глядел на Мишку.
– Ты смотри! – иронизировал Филипп, – наш батрачок граммофона никогда не видовал… ха-ха-ха!
Филиппа никто не поддержал и он сразу же утратил интерес к Мишке. Парни подходили к девчатам и приглашали их танцевать. Степка тоже не остался на месте, пригласил девку в дорогих фильдеперсовых чулках и туфлях на толстом каблуке. Танец казался Мишке смешным, и он улыбался, глядя на танцующих, но вспомнив о своем батрацком одеянии, отошел в угол и спрятался за стоящих там двух парней.
Когда к нему подошла та, которая смотрела на него с интересом во время перепалки с Филиппом, Мишка растерялся совсем. Не принято девке приглашать парня, это считалось дурным тоном. Но она пошла на это, показывая всем, что Мишка очень понравился ей. Она не спеша шла через зал, глядя ему в лицо. За ее спиной, сидящие на лавке ее подружки шептались, поглядывая
