сгорала, не достигнув искр. И было во всем этом что-то еще от мотылька, летящего к губительному свету…
Я будто бы глядел на этот умирающий костер не сбоку, а сверху…
Сначала с высоты темного насупившегося над ним крутого берега. Потом с вершины горы, расположенной чуть дальше, за этим высоким берегом, когда видна лишь маленькая малиновая точка, пульсирующая от дуновения ветерка, как живой огонек светлячка. Потом из черноты и холода космоса, когда вся земля наша – только точка с одиноким костром на пустом берегу и со всеми материками, городами и нашими жизнями…
Этот забытый костер на пустом берегу вдруг наполнил меня таким одиночеством и тоской, как будто догорала жизнь моя или моих близких. Или сгорала, как падающая звезда, моя планета. Но, как ни странно, эта внезапная тоска и отчаяние одиночества не были болезненны, а были даже приятны и очистительны, какими бывают долго копившиеся и хлынувшие вдруг, облегчающие душу слезы.
Виктор выключил мотор, когда мы вошли в Г-образный пирс биостанции.
Лодка по инерции в полной тишине продолжала двигаться по темной спокойной воде…
Потом она плавно ткнулась носом в прибрежный песок, мягко зашуршавший о ее днище, и остановилась.
Тонкая кромка прибрежного песка, как и все вокруг, была залита таинственным волшебным лунным светом. Песок от этого света казался совсем белым и плотным.
Я спрыгнул с носа лодки. Раскинул руки и закричал: «Коты – наркоз моей души!»
– Тише ты, – шепотом сказала жена, выбираясь из лодки (которую Виктор уже успел привязать) с сынишкой на руках. – Ребятенка разбудишь.
– Вы разгружайтесь, а я пока пойду Митюшку уложу, – сказала Наташа и пошла по тропинке к дому, слегка покачивая его на руках.
– Иди! Не бойся! Здесь не город! И ты останешься цела, – продекламировал Виктор. Он еще больше откинул тент, и мы стали выгружать на песок наши сумки, рюкзаки…
Когда все было закончено, Виктор посмотрел на море, на небо и сказал: «Погода вроде не испортится… Завтра еще Алик с Ольгой должны подкатить… Он обещал омулька копченого привезти…»
Алик с Виктором были друзьями по университету, где учились на одном курсе физико-математического факультета, который и закончили лет пять назад. Алик еще в университете, на последнем курсе, женился и теперь был отцом семейства с тремя детьми, последний из которых родился полгода назад.
Моя жена и Кристина тоже учились на одном курсе университета, только на биофаке.
Когда протекала студенческая жизнь моих нынешних друзей, еще в полном ходу были споры о «физиках» и «лириках».
И вот три физика, этаких «три товарища» из романа Ремарка: Виктор, Алик и… еще кто-то, с кем мне так и не довелось познакомиться, одно лето работали в мини-стройотряде из трех человек на биостанции. Месили бетон, заливали фундамент, клали брус. Одним словом, помогали университету, и институту биологии при
