трогательно, забывая сильные боли, расспрашивал Великую Княгиню о Великом Князе, и она настолько мужественно брала [все] на себя, что не выдала своего горя и волнения.
<…> 7 февраля скончался от ран кучер Великого Князя Андрей Рудинкин. Великая Княгиня с лицами свиты присутствовала на отпевании и затем шла за гробом пешком от Яузской больницы до Павелецкого вокзала (3 версты), ведя под руку вдову. <…> Панихиды [по Великому Князю] служились все время, почти без перерыва, с утра до вечера. Великая Княгиня пожелала, чтобы народу не делали какие-либо стеснения, и Кремль был открыт для свободного прохода всем. Великая Княгиня получала массу писем <.. > ни одно письмо не осталось без ответа.
«В тяжком испытании, ниспосланном мне Господом, истинным утешением служит мне то теплое, искреннее сочувствие, которое встречаю вокруг себя. Ваши сердечные слова, ваше участие проникли мне в душу. Благодарю вас, мои дорогие сотрудники и сотрудницы. В молитвах черпаю силы со смирением переносить мою великую скорбь, а в совместной с вами дальнейшей работе на пользе страждущих да поможет мне Господь находить утешение. Елисавета».
Но, к сожалению, были и такие письма, которые я прямо сжигал, не докладывая, письма эти, почти все анонимные, были полны ругательств по адресу покойного Князя, а в некоторых были угрозы относительно Великой Княгини.
На второй или третий день мученической кончины Великого Князя ее высочество, движимая христианским чувством всепрощения, решилась поехать навестить убийцу своего мужа – Каляева, который содержался в то время в Серпуховском полицейском доме. <…> Какой был разговор у Великой Княгини с Каляевым – неизвестно, так как присутствовавших при этом не было. С кратких слов Великой Княгини можно было только заключить, что это свидание доставило удовлетворение христианскому чувству Великой Княгини, что сердце Каляева было затронуто: он взял от нее иконку и поцеловал ее руку. Через несколько дней, когда первое впечатление у Каляева, очевидно, прошло и заговорил в нем ум, а не сердце, он, чувствуя себя как бы виноватым в своей слабости перед своей партией, написал Великой Княгине письмо, полное неуважения и упрека. Многие в то время осуждали Великую Княгиню, что она решилась на такой шаг, но кто знает Великую Княгиню, тот отлично поймет, что иначе Великая Княгиня поступить не могла. Она, по своему характеру всепрощающая, чувствовала потребность сказать слово утешения и Каляеву, столь бесчеловечно отнявшему у нее мужа и друга.
По смерти своего мужа она разделила все свои драгоценности на три части: одна из них была возвращена казне, другая часть была распределена между ближайшими ее родственниками и третья, самая обильная часть, пошла на пользу благотворительной деятельности. Великая Княгиня ровно ничего себе не оставила, не исключая и своего обручального кольца.
