чешую панцирей.
Шесть зверей легли на землю, тут же пропитавшуюся кровью.
Стрелок, наклонясь, быстро и умело вырезал стрелы из собачьего мяса.
Второй застыл, ожидая и настороженно вслушиваясь в ночь.
Несколько мгновений – стрелок выпрямился, и оба «гостя», бесшумно и быстро, бросились к избе.
Дверь была открыта – для свежего воздуха, но дух внутри все равно был тяжкий, затхлый. Двое «гостей», никого не потревожив, проскользнули между спящими. Один откинул полог во вторую клеть, второй проник внутрь и чуть слышно прищелкнул языком. Первый проследовал за ним.
Дверь в третью клеть была закрыта. Сквозь щели пробивался желтоватый свет.
Первый достал из сумки на поясе маленькую склянку с маслом и капнул на дверные петли. Второй приоткрыл дверь. «Гости» проникли внутрь.
Главный жрец спал. Из раззявленного рта вырывался храп и смрадный дух перегара.
Двое – один оказался чернявым, второй – светловолосым – разом взяли спящих девок за белые горлышки.
Девки трепыхнулись было, но через пять дюжин ударов сердца так же разом обмякли. Обе были живы, но разбудить их теперь было бы трудно.
«Гости» переглянулись и улыбнулись друг другу, дружно подхватили девок и сложили их поодаль, на устилающую пол необтертую еще медвежью шкуру. Потом чернявый присел на край постели, положил ладонь на раззявленную пасть сварга, а другой рукой поднес к переносице жреца короткий нож.
Жрец запыхтел, заперхал, дернулся… Продрал глаза – и обомлел. Стальное жальце глядело прямо в зеницу.
– Тихо, тихо… – ласково-строго, будто осаживая взыгравшего коня, произнес чернявый и немного отвел клинок.
Сварг скосил глаза к переносице, пробежал взглядом вдоль лезвия, остановил его на недобром лице незваного гостя – и непроизвольно дернулся.
Второй тут же поставил на волосатый живот жреца ногу в остроносом сапожке с серебряной вышивкой.
Жрец замер, кося выпуклым, налитым кровью глазом то на страшный кинжал, то на еще более страшного гостя.
– Признал, – удовлетворенно кивнул чернявый. – Признал меня, сучий выкидыш.
– Да, во…
Мозолистая рука вновь закрыла сваргов рот.
– Не говори ничего, – негромко произнес гость. – Глазками мигни, этого довольно.
Жрец покорно мигнул.
– Дурень ты, – сказал чернявый проникновенно. – Ужель решил, что мы брата своего тебе, росомахе дурной блудливой, отдадим? А может, ты не сам гнусь такую придумал? Может, подсказал кто?
Сварг бешено завращал глазами, замычал…
Чернявый убрал руку, разрешил:
– Говори.
– То не я, – жарко прошептал жрец. – То Сварогова воля. Кто ослушается, тому – кара страшная, неминучая. И вам…
Мозолистая ладонь опять оборвала и пылкую речь, и смрадный дух, источаемый
