никакого значения для сегодняшней, а тем более будущей действительности иметь не может. «Нам нужны современность и знание о ней!» – этот тезис приходилось слышать и в беседах за чаем, и в случайных разговорах в поездах, и на научных заседаниях, причем каждый раз с нескрываемым апломбом. Да и как не быть апломбу, если мнение сие очевидно, и оспаривать его может только чудак?!
Однако, если подумать, большинство очевидностей ложно. То, что Солнце обходит плоскую Землю – очевидно, но ведь уже некому доказывать, сколь это неправильно. Подобных примеров так много, что и приводить их не стоит. Иллюзии очевидности устраняются еще в средней школе, хотя не столь полно, как было бы нужно.
То же и в нашем случае. Достаточно спросить себя: откуда начинается так называемая «современность»? Пять минут тому назад? Или месяц? Или век; но если так, то почему не несколько веков? На этот вопрос еще никто не мог ответить. Это первое.
И второе: ведь даже момент, любое переживаемое мгновение тут же становится прошлым. А раз так, то оно ничем не отличается от аналогичных же моментов до новой эры или после нее. Капитуляция Наполеона, открытие Америки Колумбом, казнь Сократа, похищение Елены Парисом и вчерашний день, пережитый автором и редакторами этого текста, принципиально одно и то же – прошлое, подлежащее изучению историка.
Только оно реально и доступно рациональному познанию.
Дальнейшее зависит от постановки проблемы и цели, ради которой исследование проводится. Эволюция человечества идет спонтанно, по спирали. Это процесс глобальный и настолько грандиозный, что зигзаги, образуемые не только личными судьбами отдельных людей, но и целых этносов, взаимно компенсируются и не заметны. Но на низших таксономических уровнях они видны и имеют практическую значимость для каждого из нас, даже в тех случаях, когда событие – зигзаг истории – произошло за века до нас, ибо инерция событий очень велика.
Действительно, что такое этногенез? Это последствие негэнтропийного импульса, т.е. кратковременного толчка (вспышки) энергии живого вещества биосферы (В.И. Вернадский). В результате этого появляется пассионарность – рецессивный признак, рассеивающийся только за полторы тысячи лет. Сам негэнтропийный импульс – этот зигзаг в истории биосферы – нашими органами чувств даже не воспринимается, но лишь обнаруживается по всевозможным последствиям. Поэтому его никогда не фиксируют современники, а заметить могут только историки, да и то использующие специальную методику – этнологическую.
История в этом случае употребляется этнологом не как гуманитарная наука, а уже как вспомогательная естественнонаучная дисциплина[3], позволяющая обнаружить как скопление событий, так и их разряженность в различных местах ойкумены, иными словами, зафиксировать неравномерность протекания времени в жизни этносов.
Читатель нашего «Трактата» помнит, что разнообразие исторического времени в рамках одного этногенеза зависит от сочетания двух причин: 1) величины и направления
Экономическая и социальная география: проблемы и перспективы. Л., 1984, с. 42–57.
