тайне Христа, о Ее активном и назидательном присутствии в жизни Церкви. В этих словах одновременно прославляется любовь Отца, посланничество Сына, дар Святого Духа, Дева, от Которой родился Спаситель, а также наше усыновление Богом в тайне «полноты времени»[2].
«Полнота времени» означает предопределенный от века момент, в который Отец послал Своего Сына, чтобы каждый, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин 3, 16); она означает благословенный момент, в который Слово, Которое было у Бога, «стало плотию и обитало с нами» (Ин 1, 1.14), став нашим братом; она определяет момент, когда Святой Дух, изливший полноту благодати на Марию из Назарета, сформировал в Ее девственном лоне человеческую природу Христа; это то мгновение, в которое с наступившей во времени вечностью это время искупается и, исполнившись тайны Христа, окончательно становится «временем спасения»; и, наконец, она определяет таинственное начало пути Церкви. В литургии Церковь приветствует Марию из Назарета как свое начало[2] [3], ибо в Непорочном Зачатии Церковь видит предвестие спасительной пасхальной благодати, предуготованной для благороднейшего из ее членов, и прежде всего потому, что в Воплощении Церковь встречает неразрывно связанных Христа и Марию: своего Господа и Главу, соединенного с Той, Которая произнесла первое fiat Нового Завета, как Невеста и Матерь став ее прообразом.
2. Церковь, укрепляемая присутствием Христа (ср. Мф 28, 20), странствует во времени до скончания веков, идя навстречу грядущему Господу; но на этом пути – я хочу это особо подчеркнуть – она повторяет путь Девы Марии, Которая «следовала путем веры и верно хранила Свое единение с Сыном, до самого Креста»[4].
Эти столь содержательные и знаменательные слова взяты мной из конституции Lumen gentium, в заключительной части которой изложен синтез учения Церкви о Матери Христа, которую она почитает как возлюбленную Матерь и свой образец в вере, надежде и любви.
Вскоре после завершения Собора мой великий предшественник Павел VI, продолжая размышление о Пресвятой Деве, изложил в энциклике Christi Matri, а затем в апостольских посланиях Signum magnum и Marialis cultus[5] основание и критерии для особого почитания Матери Христа в Церкви, а также различные формы богородичного благочестия – литургического, народного и частного, – отвечающего духу веры.
3. Обстоятельство, которое побуждает меня затронуть эту тему – приближение 2000 года. В тысячелетний юбилей Рождества Иисуса Христа взоры верующих обращаются к Его земной Родительнице. В последние годы с разных сторон поступали предложения объявить перед этим событием аналогичный юбилей, посвященный празднованию рождества Марии.
Трудно найти точную хронологическую дату рождения Марии, но Церковь всегда осознавала, что Мария появилась на горизонте истории спасения прежде Христа[6]. Когда приближалась «полнота времени» и спасительное ожидание Эммануила близилось к исполнению, Та, Которой было предназначено стать Его Матерью, уже была на земле. Именно это «опережение» Марией пришествия Христа ежегодно отражается в литургии Адвента. Если соотнести годы, приближающие нас к завершению второго тысячелетия от Рождества Христова и началу третьего, с историческим ожиданием Спасителя, то становится понятно, почему в этот период мы хотим особым образом обратиться к Ней, светившей среди «ночи» ожидания Пришествия, словно «утренняя Звезда» (Stella matutina). Действительно, как эта звезда предшествует восходу солнца, так Мария с момента Непорочного Зачатия предваряла пришествие Спасителя, восход «Солнца правды» в истории человечества[7]. Ее жизнь в Израиле, тихая, почти незамеченная современниками, была ясной и открытой для Предвечного, Который связал с укрытой «Дщерью Сиона» (ср. Соф 3, 14; Зах 2, 14) Свой спасительный замысел, охватывающий всю историю человечества. Поэтому мы, христиане, на пороге второго тысячелетия, осознавая, что предвечный замысел Пресвятой Троицы находится в центре Откровения и веры, ощущаем необходимость отметить особое присутствие Матери Христа в истории, особенно непосредственно перед наступлением 2000 года.
4. II Ватиканский Собор готовит нас к этому, представляя в своем учительстве Богородицу в тайне Христа и Церкви. Ибо, если «тайна человека истинно проясняется лишь в тайне воплотившегося Слова», как гласит Собор[8], то этот принцип относится к «дщери рода человеческого», к необыкновенной «Жене», ставшей Матерью Христа. Только в тайне Христа полностью раскрывается Ее тайна. С самого начала Церковь старалась понимать ее именно так: тайна Воплощения помогала ей все глубже проникать в тайну земной Матери Воплощенного Слова, постигать ее. Переломное значение имел Эфесский Собор в 431 года, во время которого, к величайшей радости христиан, истина о Богоматеринстве Марии была торжественно провозглашена истиной веры Церкви. Мария – Богородица (Theotokos), поскольку благодаря Святому Духу зачала в Своем девственном лоне и родила Иисуса Христа – единосущного Отцу
Выражение «полнота времени» () перекликается с близкими по смыслу иудейскими выражениями из Ветхого Завета (Быт 29, 21; 1 Цар 7, 12; Тов 14, 5), Нового Завета (ср. Мк 1, 15; Лк 21, 24; Ин 7, 8; Еф 1, 10), а также других источников. С формальной точки зрения оно указывает не только на завершение некоего хронологического процесса, но прежде всего на наступление или свершение какого-то особо важного периода, стремящегося положить конец ожиданию, которое благодаря этому приобретает эсхатологический смысл. Как следует из Гал 4, 4 – это пришествие Сына Божия, открывающее, что время некоторым образом исчерпало себя; то есть срок, назначенный в обещании, данном Аврааму, а также переданный Моисею через Закон, достиг своего максимума в том смысле, что Христос исполняет теперь обещание Бога и превосходит закон Ветхого Завета.
Выражение «полнота времени» () перекликается с близкими по смыслу иудейскими выражениями из Ветхого Завета (Быт 29, 21; 1 Цар 7, 12; Тов 14, 5), Нового Завета (ср. Мк 1, 15; Лк 21, 24; Ин 7, 8; Еф 1, 10), а также других источников. С формальной точки зрения оно указывает не только на завершение некоего хронологического процесса, но прежде всего на наступление или свершение какого-то особо важного периода, стремящегося положить конец ожиданию, которое благодаря этому приобретает эсхатологический смысл. Как следует из Гал 4, 4 – это пришествие Сына Божия, открывающее, что время некоторым образом исчерпало себя; то есть срок, назначенный в обещании, данном Аврааму, а также переданный Моисею через Закон, достиг своего максимума в том смысле, что Христос исполняет теперь обещание Бога и превосходит закон Ветхого Завета.
Ср. Римский Миссал, Префация на 8 декабря в торжество Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии; Св. Амвросий Медиоланский,
II Ватиканский Собор, Догматическая конституция о Церкви
Павел VI, Энциклика
В Ветхом Завете многократно предсказывалась тайна Марии: см. Св. Иоанн Дамаскин,
Cm.
II Ватиканский Собор, Пастырская конституция о Церкви в современном мире
