свои поступки и потому переживает за них ответственность, что он обладает способностью отвечать на ценности волей».
Тем самым ответственность за избираемую ценность, что присуща личности как объекту действия, теснейшим образом связывается с ответственностью за личность как субъект, то есть еще и за ту ценность, которая проявляется в нем самом, в его конкретном «я» одновременно с действием. Ответственность – обязательный компонент каждого поступка личности (и этим личность отличается от человека). А без поступка личности просто нет. Так возникает принципиальная и главная ответственность за нравственную ценность того личного «я», которое является причиной поступка. В совокупности этим понятиям соответствует то, что принято называть нравственной ответственностью.
Однако вышеперечисленными значениями ответственность как личностная категория не исчерпывается, существует еще ответственность «за» и ответственность «перед». Причем ответственность «перед» (кем-то, любой другой личностью) формирует и ответственность «за», подтверждая, что мир личностей имеет свою особую межчеловеческую и социальную структуру.
Здесь, по сути дела, берет начало «коллективная ответственность», о которой Папа пишет, в частности, в энциклике «Сотый год»53, предостерегая в то же время от того, чтобы понимаемая в таком аспекте ответственность личности передоверялась гражданским законам. Как в современном мире гражданский закон соотносится с нравственным законом, Папа прослеживает в энциклике «Евангелие жизни»54, поставив во главу угла всех своих рассуждений вопрос о неприкосновенности человеческой жизни, сквозь призму которого Святой Отец смотрит на все формы ответственности: личной, социальной, супружеской, материнской, религиозной.
Ответственность, настаивает он, характерна только для личности и свойственна лишь ей, а потому ослабленная ответственность равнозначна ослабленности личностного начала (в смысле самого бытия личности)55, что означает начало деградации личности.
Тип изучения человека со стороны того, «что в нем есть действительно человеческого», диктует необходимость соединять антропологию с этикой, исследовать действующего человека и с позиций персонализма, феноменологии, экзистенциализма56. Широта подобного метода оказывается лучшей формой и системой доказательств. И однако же при всей своей глобальности сам метод позволяет данную проблематику свести к одному-единственному моменту: к нравственной точке отсчета «могу – не должен» – своеобразной границе личностности в человеке, мерилу его внутренних качеств.
Нельзя говорить о нравственности в отрыве от человека, как нельзя понимать и исследовать человека без правильного ответа на вопрос: «что есть нравственность?». По убеждению Папы, нравственность – своеобразное «напряжение» духовного свойства, которое по характеру своему двусторонне, это сугубо экзистенциальная реальность,
