style="font-size:15px;"> – Это разве холодина? Вот будет минус 60, вот это холодина! А сейчас, считай так, легкий морозец.
– Минус 60?!– с ужасом повторил Кукушонок.
Дорога была ужасной. Ехали на двух гусеничных вездеходах. В один погрузили оборудование и запас продуктов, доставленных грузовым самолетом. Иван Николаич, которого большинство ребят, называло запросто, Николаичем, сел за руль. Во второй набились все остальные члены бригады. Развернувшись в противоположную от города сторону, поехали через заснеженную северную равнину. Несмотря на то, что ехали по снегу всю дорогу жутко трясло. На каждом ухабе людей, сидящих внутри вездехода, подбрасывало и швыряло из стороны в сторону. Гул от тарахтевшего мотора стоял такой, что, для того что бы что то сказать приходилось кричать. К концу дороги, Кукушонок был уже больше похож на лягушонка, весь зеленый с остекленевшими глазами. Сергей чувствовал, что его тоже начинает мутить от непрерывной тряски. Заметив их состояние, Паша Головин, маленький, смешливый парень, чуть старше Сергея, сочувственно сказал, вернее прокричал:
– Уже почти приехали. Это с непривычки. Первый раз всегда так. Привыкните.
Картина, представшая перед глазами вновь-прибывших, когда они выбрались, наконец, из, ставшего ненавистным, за время пути, вездехода была весьма унылой, даже тоскливой. Куда не глянь, в какую сторону не посмотри – уходящая вдаль, насколько хватает глаз, снежная пустыня. Несколько сбившихся в кучку вагончиков для жилья, в небольшом отдалении от лагеря большущий железный ангар для оборудования, в который загоняли технику в конце рабочего дня. Ни деревца, ни кустика. Вокруг лагеря ровная белая поверхность, плоская как блин. Во-все сгущающихся сумерках, впечатление получалось еще более удручающее. Сергей почувствовал, как тоска сжимает сердце, как будто тисками – 9 месяцев, целых 9 месяцев здесь, это же просто ужас! Взглянув на Кукушонка, он заметил, что тот стоит с совершенно ошалелым видом и как-то подозрительно часто моргает. Сергей догадался, что мальчишка изо всех сил старается не заплакать. Но понять его вполне можно, Сергей и сам готов был расплакаться.
Пока разгружали тяжелые ящики с оборудованием и съестные припасы, привезенные на втором вездеходе, наступил вечер. Темнота накрыла маленький лагерь, только окошки вагончиков светились желтыми огоньками посреди бескрайней заснеженной равнины.
После ужина пошли заселяться на новом месте. Николаич, занимал вагончик на пару с якутом по имени Эрчим. В переводе с якутского, как объяснил Эрчим новеньким, его имя означает -энергичный, и это на удивление точно соответствовало его характеру. Невысокий, быстрый в движениях, очень ловкий, Эрчим, казалось, не знал усталости и носился по лагерю, появляясь то тут то там с неизменной широкой улыбкой на смуглом широкоскулом лице, в то время, когда остальные уже почти падали от усталости, измотанные дорогой и погрузочно-разгрузочными работами.
– Могу кого-нибудь одного у себя приютить. – предложил Николаич, обращаясь
