ну, не губите вы меня! – а сама подалась вперед и, облокотившись руками на стол, с надеждой смотрела в его глаза.
Тот вздохнул с сожалением и настойчиво потребовал:
– Сейчас же идешь на растворный узел и начинаешь ра-бо-тать! – и видя, что сотрудница вновь хочет возразить, повысив голос, пообещал: – А я иду следом, и сам помогу тебе во все вникнуть!
– Тогда я уволюсь. – отрезала Марина и отвернулась от него в сторону, объявляя свой протест.
– Куда ты уволишься? – протянул Свиридов и пригрозил: – Я тебе уволюсь! Бросать коллектив в трудную минуту, это что? Это настоящее предательство! Это равносильно тому, что Родину предать, когда на нее варвары напали!
– Ну, что я им там всем скажу? – вновь жалобно взмолилась девушка и, сдвинув свои тоненькие брови в кучу, возмущенно вопрошала: – Буду с ними ругаться и воевать? – и напомнила: – Их много, а я одна!
– Если что, сразу мне звони. А я с ними сам разберусь. – стоял на своем начальник.
– Хотите стукачку из меня сделать? Да, они меня потом раздавят на своих КамАЗах и в тот же бетон закатают!
– Подвозить будут! Помогать станут! Ты же одинокая, красивая, молодая! Кто же давить-то посмеет такое сокровище?
– Все, я увольняюсь. – выдала Марина Александровна и словно капризная девчонка надула свои красивые губки.
– Так! – строго сказал Геннадий Михайлович и встал со своего кресла. – Пошли. Я иду с тобой и бояться тебе совсем нечего.
– Ну…
– На неделю! От силы – две! Край – месяц! – перебил ее Свиридов и вышел к ней из-за стола.
Высокий, худощавый, в фирменном темно-сером костюме тройке в мелкий рубчик, в светлой рубашке, при галстуке, на ногах черные кожаные туфли, он стал рядом с ней и с надеждой смотрел ей в глаза. А сам вновь пообещал:
– Обещаю, что в самый короткий срок найду тебе замену.
– А свои дела мне кому сдавать?
– Все передашь Виктории. А с ней я сам поговорю.
Марина встала со стула, поправила свое платье и, вздыхая, обреченно посмотрела на него.
– Смерти моей хотите? – спросила она и глубоко вдохнула воздуха, изображая, что хочет надышаться перед смертью.
Геннадий Михайлович расплылся в широкой довольной улыбке и ласково ответил:
– Счастья тебе хочу! Вот большого! Человеческого! Счастья! И пусть оно у тебя будет.
– Если что, я напишу в записке, что в моей смерти прошу винить Свиридова.
– Умирать отменяется. – стараясь быть строже, ответил ей мужчина и подтолкнул ее к выходу – А сейчас – бетонный узел стоит. Вся стройка стоит, Ма-ри-шеч-ка! И все ждут – раст-во-ра!
Делать нечего, девушка повернулась и первая шагнула к выходу. Они вышли из кабинета, начальник прикрыл за собой дверь и дал указания секретарше:
– Я буду через час. Скажешь всем, что я на объекте.
– Хорошо, Геннадий Михайлович. – с улыбкой
