пионы, гортензии, ирисы – вперемешку. Остальная часть участка сохраняла девственный вид – разве что тут было поменьше обычного лесного мусора и траву явно высевали нарочно.
Проигрателя пропустили вперед и явно не случайно – кое-кто, сидевший на заднем сидении, почему-то очень не хотел, чтобы гость видел его лицо. Несколько раз тому хотелось как бы случайно обернуться на ходу, но что-то удерживало от такого поступка. То ли честное слово, то ли пистолет, мягко, но навязчиво упиравшийся в спину между лопаток.
Дом был выкрашен в тот ядовитый оттенок розового, который почему-то нравится всем женщинам. Его супруга, например, купила сумочку такого вот пронзительного цвета и оббегала полгорода в поисках помады, лака для ногтей и туфлей ей в тон. После чего комплект был убран в шкаф и время от времени извлекался со словами: «Некуда носить!» Если не считать цвета, дом был как дом.
Дверь тоже была на фотоэлементах и бесшумно отворилась, когда все трое поднялись на крыльцо.
– Входите, – послышался женский голос. – Вы двое. Ты – останься!
За спиной послышалось недовольное ворчание, похожее на голос раздраженного пса.
Сделав шаг, Проигратель не выдержал, обернулся – и встретился взглядом с водителем. Загадочного третьего от него уже отгораживала дверь.
– Наверх, – спокойно сказал водитель и махнул стволом куда-то за плечо.
Лестница. Широкая, мраморная, покрытая ковровой дорожкой явно ручной работы. В просторной передней ни одной лишней детали, ни одного украшения и даже дверная ручка обычной круглой формы, но все говорило о безумном богатстве и роскоши, граничащей с расточительностью.
Он кивнул и поднялся на второй этаж, приостановившись на площадке, куда выходили четыре двери. Вторая лестница вела на третий этаж.
– Налево, – последовала команда.
Одна из дверей с левой стороны была приглашающе приоткрыта.
– Заходите, не стойте на пороге, – послышался женский голос.
Комната, в которую он попал, была залита светом из огромного, во всю стену, окна, лишь слегка забранного кисейной шторой. Здесь все тоже кричало о роскоши владельца. Вернее, владелицы.
Женщина неопределенного возраста уютно свернулась калачиком в глубине светло-бежевого дивана, стоявшего почти посреди комнаты. Напротив него размещались два кресла в тон и стеклянный журнальный столик. По углам стояли три этажерки и высокий стеллаж. Над головой женщины покачивала ветвями огромная финиковая пальма в декоративной кадке. Где-то журчал фонтанчик, из встроенного в стену музыкального центра лилась негромкая музыка, но смолкла, повинуясь щелчку по пульту.
– Это вы, – с легкой улыбкой констатировала женщина, рассматривая гостя.
– Это я, – согласился он. – Добрый день.
– Я вас ждала, – она потянулась, слегка меняя позу, и щелкнула пальцами. – Присаживайтесь. А ты, – тон ее изменился, став сухим и строгим, – налей
