детей не получилось, комната по умолчанию перешла Лили. Грег был не из тех мужчин, что сунутся в детскую. Его отец, которого Лили терпеть не могла, привил Грегу вполне определенные мысли о том, что мужественно, а что нет, и комната, забитая плюшевыми игрушками, ни в какие ворота не лезла. Бездетность Лили делала детскую еще менее привлекательной для него, и, не считая разбросанных повсюду игрушек, комната более или менее соответствовала салону викторианской леди: тихое, спокойное место, куда никогда не ступала нога мужчины.
Иногда, когда Лили приглашала друзей, они пили здесь кофе, но всегда только женщины, мужчины – никогда. Конечно, система видеонаблюдения в доме была устроена таким образом, что Грег мог смотреть за Лили и в детской, даже с работы. Но Лили позаботилась об этом изъяне заранее, записав несколько дней безобидного видеоматериала – как она вяжет, дремлет, даже с тоской смотрит в колыбельку, а также отсутствует в комнате – и закольцевала. Грег не особо разбирался в компьютерах: в родительском доме за него все делала няня, репетитор, телохранители. Сейчас, на работе, у него был секретарь, который регулировал всю его жизнь. Но Лили кое-что понимала в компьютерах, по крайней мере, достаточно, чтобы влезть в систему наблюдения. Мэдди была кем-то вроде хакера: последние два года, перед тем, как она исчезла («ее забрали», – поправил мозг Лили, и забыть об этом она никак не могла), Мэдди кучу времени просиживала в своей комнате за закрытой дверью, занимаясь компьютером. Иногда среди недели, когда Лили и Мэдди оставались одни, Мэдди показывала ей интересные штуки, и это была одна из них: как вклиниться в видеонаблюдение. Если Безопасность решит проверить всю систему, Лили потребуется новая уловка. Но, к счастью, Грег работал офицером связи, и это значило, что они с Лили считались добропорядочными гражданами, и каналы их дома были, хотелось надеяться, закрыты. Лили подозревала – уж слишком долго это сходило ей с рук, – что Грег не желал заглядывать в детскую, даже на мониторе. Если он и обнаруживал ее там, то, вероятно, ограничивался беглым взглядом, разумеется, недостаточным, чтобы сопоставить увиденное с более ранними кадрами. До сих пор отлично срабатывало. Время, проведенное в детской, принадлежало ей и никому другому. Даже в прошлом году, когда Грег стал совать свой нос в немногие остававшиеся личными уголки ее жизни, это место по-прежнему оставалось безопасным. Лили закрыла за собой дверь и отнесла таблетки в тайник за угловой плиткой. Даже если Грег когда-нибудь решится сюда войти, Лили не думала, что он сможет вычислить незакрепленную плитку, никак не выделяющуюся на стене. Чего только Лили не прятала здесь за долгие годы: наличные, обезболивающие, старые книжки в мягких обложках.
Но ничто не было так важно, как таблетки, которые Лили уложила в аккуратные штабеля по три коробочки в каждом. Она смотрела на них, в сотый раз удивляясь, почему так отличается ото всех своих подруг, почему так не хочет стать матерью. Быть бездетной считалось позором: она постоянно слышала это от друзей, министра, сетевых правительственных бюллетеней
