объявление от имени Японца.
Оно заключалось в следующем. Кто хочет начать новую жизнь и порвать с воровским прошлым – добро пожаловать в полк. Тот, кто запишется, получит полную амнистию. Большевики спишут все уголовные грехи и больше не будут преследовать по закону.
Кто не записывается в полк, а предпочитает жить по старинке, промышляя грабежами и кражами, тот волен поступить так, как хочет. Но за таких людей Японец ответственности больше не несет, и, если попадутся в лапы большевиков, выкупать или вызволять их он больше не будет. Пусть отвечают по закону большевиков, Японец им в этом деле не советчик. А потому и долю в прибыли брать больше не будет – пусть делят между собой. Словом, в новом мире теперь будут действовать новые правила.
Мейер Зайдер высказался и ушел, провожаемый всеобщим гробовым молчанием. Воры не поддержали инициативу Японца, но и не стали отговаривать согласившихся – все понимали, что ситуация сложилась серьезная.
Одессу окружала война: бунтующие банды атамана Григорьева, петлюровцы, отряды Махно, принявшие сторону Григорьева. У большевиков не хватало ни оружия, ни людей, ни времени на внутренние городские разборки. Тюрьма и застенки ЧК были забиты, суды не работали, новых законов не было. А потому большевики поступали с пойманными бандитами по законам военного времени – моментально ставили к стенке, причем без всяких объяснений. Расстреливали как за убийство, так и за мелкую карманную кражу.
Методы большевиков превзошли всё, что в воровском мире Одессы видели до тех пор. Если бывший губернатор Гришин-Алмазов пытался покончить с бандитизмом путем военного террора, но получалось у него не очень, то большевики ввели самый настоящий военный террор, расстреливая всех без разбору и даже не разбираясь в вине – вор ли попался военному патрулю, или случайный прохожий, который просто проходил мимо.
Кроме этого, воровской мир подстерегала еще одна беда – гораздо серьезнее, чем смертельная опасность в лице красных. Воровать было не у кого. Все богатые люди покинули Одессу, давно уехали из города, а те, кто остался, уже и так были ограблены постоянными реквизициями, экспроприациями, которые бесконечно проводили военные отряды большевиков. Население обнищало до такой степени, что у людей не было не только наличных денег, но и продуктов, вещей. Одесситы умирали от голода и от многочисленных эпидемий, так как в городе не было медикаментов. На этом фоне воры оставались без работы. А получать пулю в лоб за кражу булки из хлебной лавки или засаленной трехрублевки из кармана рабочего не хотелось никому.
Поэтому полк Японца казался самым лучшим выходом. И при деле, и на вещевом, продуктовом довольствии, и амнистия полная – к стенке уже не поставят, да и в тюрьму не посадят. А потому в первые дни после объявления о наборе в новый полк на Новосельского в штабе стояла настоящая очередь. Особенно после того, как быстро разнеслись слухи о сходе, на которым воры не стали препятствовать
