вот, мамочка, я решила сейчас, что все обязательства по отношению к семье, которые нес до сих пор Андрюша, я возьму на себя. Ведь Яблоньки приносят так мало, расход по усадьбе едва-едва покрывается доходом, и намего не хватает и на самые насущные потребности. Значит, без помощи со стороны обойтись никак нельзя: надо одеваться, платить за Катю, за ее учение и содержание в интернате – словом, добывать ту ежемесячную субсидию в пятьдесят рублей, которые нам до сих пор посылал Андрюша и на которые мы теперь не имеем права рассчитывать. И это сделаю я. Я постараюсь найти хорошее место, мамочка, бухгалтерши, телеграфистки, гувернантки, кассирши, наконец, которое бы давало мне хороший заработок, а…
– Июшка, – тоскливо сорвалось с губ Юлии Николаевны, – голубка моя, да как же я без тебя-то?.. Ведь уехать придется, Июшка, разлучиться нам с тобой!.. А я так мечтала: вот кончит курс моя старшая девочка, будет со мной жить безотлучно, вместе хлопотать будем, хозяйничать…
– Конечно, уехать, мамочка, не в нашем же милом захолустье искать места, в Петербург придется поехать, в столицу.
– В Петербург? Такой молоденькой? Одной? Да что ты, Июшка! – испуганно проронили губы матери.
Тихий смех Ии прозвучал не совсем естественно, когда она отвечала матери, стараясь успокоить ее:
– Полно, мамочка, ведь до сих пор вы считали такой благоразумной вашу большую Ию! Неужели же теперь вы так мало верите в ее энергию и силы? Не верите? Нет?
И говоря это, Ия серьезным взглядом своих серых вдумчивых глаз встретила обращенные к ней любящие глаза матери.
– Июшка! – могла только произнести со слезами Юлия Николаевна и нежно обняла прильнувшую к ней белокурую головку. Этой лаской она как бы давала молчаливое благословение на новый путь своей благоразумной дочери.
Глава II
Студеная августовская ночь с ее призрачным сиянием далекого месяца, от которого небесные высоты кажутся каким-то фантастическим сказочным царством, стояла над Яблоньками…
Ткал свою серебряную прозрачную пряжу месяц, заливая млечными лучами и маленькую усадьбу, казавшуюся игрушечной, с ее домиком в четыре окна и небольшим яблоневым садом, и прилегавшие к ней сто десятин поля, отведенные под скромные посевы.
За Яблоньками тянулись поля и леса, принадлежащие разорившимся князьям Вадберским и теперь отданные в аренду. У самой опушки леса находилась красивая помещичья усадьба, полуразрушенная временем, с запущенным диким садом и барскими угодьями. Уцелел один только главный дом, огромный, как палаццо, старинной архитектуры, с колоннами и башенками, со всевозможными затеями, увидевший свет чуть ли не во времена императрицы Екатерины.
В бледном, обманчивом свете месяца он казался средневековым замком.
За помещичьей усадьбой, носившей название «Лесное», тянулась дорога в ближнее село, лежавшее в пятнадцати верстах отсюда и от соседних с ним Яблонек. В
